«Юмор стал громче». Семен Альтов – о шутках и современных артистах
Сегодня – День смеха. Много ли в наши дни поводов для юмора? Журналист Елена БОБРОВА задала этот вопрос писателю Семену АЛЬТОВУ и поняла: поводов немного, но в юмористы желающие идут косяком.
ФОТО Семена ЛИХОДЕЕВА/ТАСС
– Семен Теодорович, вы часто разыгрывали людей?
– Разыгрывать друг друга – признак молодости. Хотя, когда я учился в Техноложке на химика, в ночь на первое апреля мы готовили для студентов смешные, как нам казалось, приколы. Из-за одного такого розыгрыша меня едва не отчислили из института. Это были годы студенческих строек, некоторые из них сулили неплохие заработки, в частности под Мурманском. Мы смастерили чучело строителя – ватник, сапоги, кепка – и повесили то, что получилось, на фонарном столбе во дворе Техноложки, а на груди чучела красовалась надпись: «Меня не взяли в Мурманск».
Для студентов шутка была актуальна и смешна. В те годы мобильников не было и в помине. Откуда нам было знать, что той ночью скончался министр обороны?! Утром нас вызвали в партком, и только чудом мы остались в институте. Как члены партии связали наше чучело с министром, не знаю, но у них была своя логика, по которой имел место антисоветский выпад!
Рядом с нашим институтом был и есть до сих пор институт метрологии, на здании которого табло с указанием даты, времени, температуры. И вот в каком-то далеком апреле там что-то заклинило, и на табло высветилось: температура +242 градуса. А сверху светился лозунг «Слава советской науке!». Люди стояли, задрав голову, хохотали – по тем временам подобное воспринималось как антисоветская выходка.
– Вернемся к розыгрышам. Некоторые шутят по-черному. Например, звонят человеку и говорят: «Ваш сын попал под машину». И через паузу: «Мы пошутили»...
– На такое идут не столько из желания тупо пошутить, сколько из-за недостатка воспитания. Напрочь стерлась граница между пониманием, что такое хорошо, а что такое плохо. Вряд ли кто-то из воспитанниц царского Института благородных девиц смог бы так пошутить или выйти с откровениями личного характера, как нынче некоторые из девушек-стендаперов. Подчеркиваю, не все, только некоторые.
– Я бы с вами поспорила насчет института благородных девиц или юношей. После нашумевшего интервью принца Гарри Опре Уинфри возникает сомнение, что среда и воспитание могут устоять перед натиском денег. Как говорится, все дело в цене...
– Да, пишут, Меган Маркл и принцу Гарри заплатили большой гонорар за интервью... Что ж, все мы люди, даже члены королевской семьи.
– Эта ситуация с принцем могла бы стать для вас поводом для репризы?
– Моей? Вряд ли. Я никогда не связывался ни с одной королевской семьей, как и они со мной. Но ситуация действительно просится в юмореску.
– Ваша профессиональная оценка – каков нынешний юмор?
– Юмор стал гуще, смешнее, громче, местами пошлее. Современный юмор расфасован в пилюли, которые мгновенно усваиваются и так же легко выводятся из организма. Юмор меняется, подача юмора меняется, а способ показа безумного веселья по телевизору все тот же.
Помню, когда меня на телевидении было намного больше, одна дама попросилась на запись. Для кого-то показаться на экране означает войти в историю. Женщина привела себя в порядок, ее показали, все хорошо, она довольна. Проходит год, и при встрече она говорит: «Семен Теодорович, дома начались неприятности! Я прихожу с работы домой, муж спрашивает: «Где ты была?». Я отвечаю: «На работе!». Он не верит: «Только что показывали концерт, ты там хохотала, как умалишенная!». Ему невдомек, что это монтаж. Вырезают смеющиеся симпатичные лица и вставляют потом куда надо. Я знаю людей, которых уже давно нет в живых, а они до сих пор хохочут по телевизору...
– Благо теперь огромный выбор, куда можно вставлять хохочущие лица.
– Да. Когда-то был один телевизионный канал, была раз в месяц юмористическая передача «Вокруг смеха», и тогда даже рабочего, выкатывавшего там на сцену рояль, утром узнавали на улице! Сравните с количеством смешащих народ на экранах сегодня. Когда-то школьники мечтали стать космонавтами, физиками. Сегодня косяком идут в юмористы. По количеству юмора на душу населения мы обошли многих. В том числе некоторые анонимно запускают в пространство Рунета шутки, мемы, фотожабы. Это защитная реакция. Мы живем в такое время, когда мир прогибается под грузом ежедневной негативной информации. От головной боли принимают пенталгин, от пугающих новостей спасаются юмором.
– Но вы сами сказали, что в юмористы идут косяком. Вряд ли все дело в душеспасительной мотивации.
– Юмор превратился в серьезный бизнес. Многие, шутя, зарабатывают нешуточные деньги! Мне сказали, что профессионалы вывели незамысловатую формулу удачной шутки. Допустим, фраза «Ты где была вечером?» не смешна. Но если к ней довесить два-три матерных слова, фраза у публики вызовет смех. Я выступаю по старинке, без мата, что автоматически сужает аудиторию.
Кстати, раз уж заговорили о мате, я вспомнил: на днях, проходя мимо стайки школьниц, 3 – 4-й класс, остановился: что-то насторожило. Я вернулся и понял, в чем дело! Девочки разговаривали без мата. И при этом прекрасно понимали друг друга и даже смеялись!
– Семен Теодорович, мат уже сегодня мало кого пугает. С ним смирились, как и с душевным стриптизом стендаперов на сцене.
– Похоже, сегодня половое воспитание начинается уже в утробе матери, и в этом смысле я отсталый человек: я узнал, в результате чего появляются дети, наверное, классе в восьмом. И, признаюсь, не сразу поверил. Сегодня все куда проще. Но мне жаль, что женщина перестает быть загадкой. Не просто так в пушкинские времена мужчин в жар кидало, едва только завидят дамский локоток, туфельку. Сегодня с экрана непринужденно матерятся как юноши, так и девушки. Хочется верить, что сохранится какая-то разница между полами!
– Так все-таки, остались какие-то табу в юморе?
– Если говорить обо мне, то очевидно. Но я один из предпоследних могикан. Сегодня единственное, что ценится, – это успех, а какой ценой он достигнут – за кадром. Я понимаю, что выгляжу немолодым и потому брюзжащим человеком, но никак не могу смириться с тем, что сегодня никто ничего не стыдится. Слово «неловкость» вообще исчезло из лексикона. Отчего сегодня может покраснеть человек? Только если по физиономии дали или хорошо выпил.
– Что будете читать 1 апреля на сцене бывшего ДК им. М. Горького? Если не ошибаюсь, вы год не выходили на сцену?
– Да, выйду после годичного перерыва. Маленький комментарий. Мало кто из популярных актеров решается уйти вовремя. Когда тебя забывают – страшно. Никогда не забуду: давным-давно увидел в Москве в магазине женщину, в которой с трудом узнал Аллу Ларионову! В свое время эту необыкновенно красивую женщину обожала вся страна, и вот спустя годы: «Вы тут не стояли!». И такая печаль в ее глазах!
Нет, я не ухожу со сцены не потому, что боюсь: меня забудут. Но я все время что-то пишу. Больше 40 лет этим занимаюсь, а что мне остается делать? Я не вышиваю крестиком, не собираю антиквариат, сижу и пишу. Это единственное, что неплохо умею делать. И хочется убедиться на сцене, что маразм пока не догнал. За ковидный год написано много нового, и тянет читать именно новое. Но родные убеждают, что этого делать ни в коем случае нельзя. «Ты же слушаешь любимые песни? – говорят они мне. – Не лишай зрителей удовольствия. Они хотят слушать «Взятку», про собак. Читай старое». Но поскольку близких в зале не будет, треть программы все-таки из нового.
– Вы никогда не стремились к социальной сатире. Может, пандемия внесла коррективы?
– В нашей стране бороться с недостатками бесполезно. Но делать вид, что живешь на другой планете, было бы глупо. Помните, у Миши Задорнова была такая тема: «Я не понимаю», и дальше по списку. Я тоже в одном монологе хочу об этом сказать. А дальше перейду к своим историям о мужчинах и женщинах, об отцах и детях, о собаках и прочих братьях и сестрах меньших. На злобу дня – это не мое. Злобы более чем достаточно, пандемия добавила напряжения. И, учитывая нарастающие климатические проблемы, хочется вывесить над планетой, как северное сияние, транспарант: «Привет участникам экологической катастрофы!».
– Так что вас тревожит, что вы «не понимаете»?
– Все говорят вокруг об искусственном интеллекте, который вот-вот все возьмет в свои железные руки. А мне кажется, что интеллект кругом уже искусственный. Почти все доверили кнопкам, пультам и так далее. Представляя известный ряд эволюции от обезьяны до человека, мне кажется, конечное изображение – человек с мобильником. Но, если приглядеться, сзади у него хвостик. Хотелось бы вернуться к интеллекту естественному. И ко всему естественному. Помню, как-то отдыхали с внучками в Турции. Обед. Вокруг роскошные фрукты, овощи, все красивое, ароматное. И мимо – счастливые дети с полными тарелками чипсов. Тревожит вот это чипсирование населения, жующего одно, думающего одно, смеющегося над одним и тем же.
– Насчет «хвостика» как символа регресса я бы тоже поспорила. В конце концов, люди по-прежнему пишут стихи и ходят на поэтические спектакли. Вот недавно на Новой сцене Александринского Олег Нестеров со своей группой «Мегаполис» играл музыкально-поэтический «Ноябрь»...
– Да, наверняка не все плохо. Если говорить о стихах, их пишет и моя внучка Варя, стихи ее эмоциональные, трепетные. И, наверное, стоит вспомнить ту стайку девочек, которые общались без мата. Конечно, нельзя считать объективным мнение такого немолодого человека, как я, который помнит, как из-под полы ему доставали «Одесские рассказы» Бабеля. А сейчас вместо шуршания страниц и близости с книгами – иные радости. Прислали видео: трехлетний малыш пальцем ноги включает компьютер... Он что, умнее меня? Или я тупее его? Нет, мы разные! Проблема отцов и детей была всегда, но сегодня благодаря нашествию технологий пропасть катастрофическая. И поэтому, когда внучки временами звонят, я понимаю, у нас – идеальные отношения! Они знают, что мы у них есть!
– Вернусь к вашему выступлению 1 апреля. Вы его дадите на сцене ДК им. Горького, который стал Дворцом искусств Ленинградской области, и его попечительский совет вы возглавили. Зачем вам лишние хлопоты?
– Тут сошлось многое. Во-первых, мы давно близки с Владимиром Словохотовым, который будет пытаться поднимать этот дворец. Мне нравится его драматический Театр на Васильевском, и не только мне, судя по количеству театральных премий, которые у него есть. Во-вторых, ДК им. Горького когда-то был «моей» площадкой, я здесь выступал по 5 – 6 раз в год. Конечно, мне хочется, чтобы дворец возродился. В-третьих, признаюсь, я давно не ездил по Ленинградской области, а этим летом довелось побывать в Тосно. Без комплиментарности замечу – ничем не отличается от новых районов Петербурга. А я помню, что там было прежде. Мне кажется, не стоит сейчас разделять город и область.
– Один из идеологов возрождения дворца, актер, режиссер и телеведущий Андрей Максимков сказал мне, что в будущем дворец видится неким культурным молом. То есть вместо того, чтобы с семьей выходные проводить в торговом моле, стоит пойти в культурный.
– Мне нравится это словосочетание. Есть желание привлечь молодых художников, музыкантов, пишущих людей, то есть «крышевать» в хорошем смысле этого слова талантливое, творческое, что есть в нашем городе. К счастью, талантливой молодежи немало, но не все имеют возможность одни себя проявить, другие – их увидеть. И главное, хочется попытаться сохранить петербургский уровень, в том самом смысле, как в моем детстве, когда спрашивали, откуда вы, и ты говорил: «Из Ленинграда». За этим сразу вставало нечто достойное уважения. У меня нет иллюзий, будет сложно, но само желание совместить интеллигентность и коммерцию говорит о многом.
Хотя знаете, чем отличается замысел от воплощения? Безукоризненностью. Будем надеяться, в нашем случае одно с другим совпадет.
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 56 (6894) от 01.04.2021 под заголовком «Защита Семена Альтова».
Комментарии