Володин по-русски и по-китайски

Володин в сегодняшнем театре - это всегда разговор о времени, попытка поверить Александром Моисеевичем эпоху, в которой живем. Но и разговор о пространстве тоже. Казалось бы, у петербуржцев есть все права «приватизировать» великого драматурга: «ленинградский характер», особенная аура города на Неве - то, что во многом составляет существо володинской драмы. Такой мягкий «эфирный» Володин на поверку оказывается крайне негибким: действие его пьес не забросишь в любую эпоху и любые реалии. Но действительность прихотлива, и при весьма скромном присутствии пьес этого автора в нынешнем петербургском репертуаре Володин появляется в разных частях нашей родины и даже за ее пределами. Благодаря фестивалю «Пять вечеров», прошедшему в 14-й раз, мы можем в этом убедиться.

Китайские артисты играли «Пять вечеров» с душой. И завоевали симпатии наших зрителей. ФОТО предоставлено пресс-службой фестиваля

В этом году география фестиваля удивила: помимо Москвы - Нижневартовск, Новосибирск, Воронеж и, ура-ура, Китай и Абхазия. Впервые на «Пяти вечерах» был представлен столь «удаленный» Володин. Фестивальная афиша словно призывала: взгляните-ка на «ленинградские истории» в совсем иных широтах. Володин - он «наш, только наш» или же универсальный автор?

Фестиваль открыл Воронежский камерный театр, приехавший с «Осенним марафоном» Марфы Горвиц. Спектакль поставлен не по пьесе Володина как таковой, а по сценарию фильма Георгия Данелии, в котором главную роль сыграл Олег Басилашвили. В каком-то смысле актер Камиль Тукаев, сыгравший главную роль в воронежском спектакле, подошел к «Осеннему марафону» тропой Олега Басилашвили, в чьей биографии «володинское» произрастает от «чеховского» (Андрей Прозоров в спектакле Товстоногова) и, беря глубже, от Обломова, сыгранного на телевидении. Снявшись у Данелии, Басилашвили вовсе не «закрыл тему»: перечитывая сценарий, убеждаешься, как по-разному может быть решен герой. В пьесе Володина Бузыкин и симпатичнее, и словно «объемнее» Бузыкина Басилашвили, что усугубляется прекрасными женскими «партиями»: жена и любовница сыграны Гундаревой и Нееловой так правдиво и пронзительно, что ты встаешь на их сторону. В воронежском спектакле наоборот: центральный герой окружен карикатурными персонажами. Неспроста за некоторыми актерами закреплено несколько персонажей: индивидуальность размыта, и Екатерина Савченко может играть как Варвару (здесь она лишена наглой слоновьей поступи, как у героини Волчек в фильме), так и дочь Бузыкина. Но вот эффект: герой Тукаева кажется живым и неоднозначным за счет снижения остальных, которые меняют личины и демонстрируют ужимки и прыжки. А что он сам собой представляет - вопрос.

Володин принципиально лишил своих героев прошлого. При каких обстоятельствах Бузыкин «пошел налево», когда в нем что-то надломилось - ничего такого читатель не узнает. Марфа Горвиц нарушает принцип. Спектакль начинается с пролога, «когда Андрюше было 6 лет»: «дети» под надзором воспиталки репетируют танец к Новому году, а вот Андрюша танцует как-то не так, нервничает и убегает. За ним устремляется Нина (Наталья Шевченко), будущая жена: уже тогда она к нему неровно дышала, говорит режиссер. Тут же мы переносимся на десятилетия вперед: квартирник, гостям представляют переводчика Бузыкина, и Алла (Юлия Ростопчина) в него буквально впивается.

Но эти вставки ничего не объясняют ни про суть отношений, ни про характер героя, это раскраска пьесы в картиночно-игровом ключе, в чем режиссеру помогает сценограф Дмитрий Разумов, который и здесь эстетизирует советский быт, как он это сделал в питерском спектакле Горвиц «С вечера до полудня» («Приют комедианта»). Но спектакль по пьесе Розова дышащий и смешной, а вот с Володиным будто что-то не срослось. Режиссер ставит именно «горестную жизнь плута» (первоначальное название сценария), высекая фарсово-водевильное начало «Осеннего марафона» (герой, запутавшийся меж женой и любовницей, - как комедийный сюжет). Но этот спектакль не смешит и не дышит, он весь застроен по форме.

Контрастируют с этим спектаклем эклектичные и сумбурные китайские «Пять вечеров» в постановке петербуржца Леонида Алимова, внесшего не первый свой вклад в дружбу России с Поднебесной. «Пять вечеров» из бывшей столицы Китая, привезенные в бывшую столицу России, к самым истокам великой пьесы, - красивый жест. В начале действия возникло странное «смешенье языков»: «закадровый» голос сообщил, что сейчас прозвучит песня из легендарного спектакля БДТ 1959 года, и только мы настроились услышать голос Зинаиды Шарко, как женщина запела «Миленький ты мой» на китайском. Да прелесть что такое!

Ильин - Чжан Шупин - выглядит почти ровесником Славы, племянника Тамары, которого играет Цзинь Синь, а Тимофеев - Юй Дунцзян, однокашник Ильина, кажется его папой. Ладно бы режиссер решил пьесу в ключе традиционного восточного театра, где возрастное соответствие неважно, - вопросов бы не было; к слову, Тамара, в первый вечер встретившая Ильина с бигуди и белой косметической маской, выглядела как персонаж китайской оперы (жаль, опять же брошено на ходу). Но ведь спектакль сыгран в традиции «жизнеподобного театра», МХАТа времен советского застоя: отношения героев не разобраны с нужной тонкостью, актеры играют жирно, без подтекста, наяривают, как говорится.

Но что удивительно: эти «Пять вечеров» было нескучно смотреть, пьеса возникла в неожиданном «остранении», и в отличие от дистиллированного спектакля из Воронежа был там некий романтический наив. Играли с душой. И пьеса срезонировала с действительностью китайцев, не понаслышке знающих о коммунальном житье-бытье, дисциплине труда.

...В репертуаре петербургских театров, увы, совсем немного володинских названий. На афишах все чаще Брехт да Шекспир: видимо, не время полутонов. И хотя «удаленный» Володин тоже удачей не оказался, сам интерес к нему, простите за тавтологию, заслуживает интереса. И спасибо фестивалю, который отслеживает и позволяет это увидеть.