В тени Пушкинской

Русский музей открыл подряд две показательные выставки: «Пушкинская, 10. Территория свободы» в Мраморном дворце и персоналию Александра Самохвалова в корпусе Бенуа.

И. Иванов. «Три куклы». 1994 г.

В обоих случаях выбор темы выставок диктовался обстоятельствами. В первом – юбилейными: в 2014 году исполняется 40 лет выставке неофициальных художников в ДК Газа и 25-лет арт-центру «Пушкинская, 10». Во втором – пожеланиями спонсора. Результаты получились совершенно разными. Сегодня поговорим о «Территории свободы», в следующий раз – о большой выставке произведений Самохвалова.

Удивление вызвала уже расстановка акцентов. На первом месте – пушкинцы, на втором – «газоневцы». Первый аккорд выставки, ее идейный центр – три произведения Сергея Ковальского: «Аудиовизуальный объект. Геометрия параллелошара # 3», «Модель параллелошара # 1» и большая – во всю стену парадного зала – инсталляция «Пик коммунизма».

Первые две работы проповедуют преемственность пушкинцев от русского авангарда, но выглядят оформлением для бизнес-центра. «Пик» перегружен литературными деталями: макет ленинского бревна с субботника; игрушки, которыми могли пользоваться в детстве другие вожди, многочисленные мелкие фотографии. И ничего о причинах краха коммунистической идеи, которые сейчас не выглядят такими простыми, как 25 лет назад.

«Крестоокно. Геометрическое построение» Евгения Орлова из железной арматуры и сюрреалистический триптих Юла Рыбакова «Жили-были» с земным шаром на большой ладони завершают показ работ руководителей арт-центра «Пушкинская, 10».

Дальше – конспективно и вперемежку пейзажи Шварца и Васми рядом с цветастой моделью храма Любви Коли Васина. За ними не лучшие ассамбляжи Вадима Войнова из серии «Пластика» и не лучшие объекты с канцелярскими кнопками Андрея Чежина.

Неоакадемическая картина-манифест Олега Маслова и Виктора Кузнецова «Да здравствует колонна» соседствует с графическими партитурами художника и музыканта Дмитрия Шубина, тут же скромно притулилась фотография «Наводнение» Бориса Смелова.

Остальное пространство «любезно» отдано «газоневцам». За редкими исключениями, например, «Лестница (ДК связи)» Арефьева или «Завод» Рапопорта – это вещи 1990-х годов. Скажем, «Бой Руслана с головой» Гаврильчика, где изображена голова Ленина, не могла появиться в «газоневские» времена.

Дизайнерски выставка сделана грамотно: освещение, фон, сбалансированы размеры картин и цветовые пятна. Но смыслы ускользают. Старые вещи смешаны с новыми, значительные художники со второстепенными.

Остаются вопросы. В частности, почему не представлены художники галереи «Навикула артис», самого интересного пространства Пушкинской, 10? Говорят, что на выставку попадали только те авторы, у кого есть мастерская в арт-центре. Такой принцип выглядит странным.

Впрочем, главный вопрос надо адресовать Русскому музею. Имело ли смысл предоставлять залы для смешивания в одном флаконе «газоневцев» и пушкинцев? Родство, разумеется, существует, многие имена совпадают. Но «Пушкинская, 10» активно работает, туда можно прийти и многое увидеть. Правда, музей нонконформизма обходится без постоянной экспозиции, но это отдельная тема.

От национального художественного музея хотелось получить честное размышление о роли «газоневщины» в истории искусства, даже если оно совсем скромное. Именно истории искусства, а не истории политических протестов. Конечно, произведения двух давних выставок невозможно собрать снова, но кураторская задача сделать проект интересным и убедительным. Русский музей предпочел уклониться от острой темы.

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 229 (5355) от 05.12.2014.