В театре музыкальной комедии покажут спектакль-путешествие по ресторанам Петербурга

В афише Малой сцены Санкт-Петербургского театра музыкальной комедии появится спектакль-путешествие по ресторанам Петербурга - Петрограда начала XX столетия - «Кабаре для гурманов». Об этой постановке в стиле модерн с балетмейстером и режиссером спектакля Гали АБАЙДУЛОВЫМ беседовала журналист Елена БОБРОВА.

ФОТО предоставлено пресс-службой Театра музкомедии

- Гали Мягазович, я прочитала пьесу-композицию, которую сочинил режиссер Игорь Коняев. В ней не было такого персонажа, как Александр Вертинский. В спектакле он появился, хотя судьба этого артиста не была связана с Петербургом. Если не считать дебюта его Пьеро...

- Мне не хватало такой фигуры - безусловного символа отечественного кабаре эпохи модерна. Ариетка Черного Пьеро, которую я выбрал - «Прощальный ужин», - ложится на тему нашего спектакля, как будто специально написанная. «Сегодня музыка больна», - поет Вертинский, и мы переходим в жесткое время конструктивизма 1920 - 1930-х годов. Тогда кабаре в Советской России умерло.

Признаюсь, в этом есть и личный момент. Мое знакомство с творчеством Вертинского произошло в 1960-е годы в нотном магазине на улице Желябова, возле Конюшенной площади. В букинистическом отделе продавались ноты в два листа - «любимые песни московских цыган», романсы и мелодекламация начала ХХ века, которые по тогдашней моде были украшены всевозможными виньетками и портретами певцов. Среди них я разглядел Черного Пьеро. Для меня он стал открытием - я с детства влюблен в модерн, в этот стиль умирающей красоты...

- Необычная любовь для подростка.

- Возможно. Но, может быть, сыграло роль и то, что я с раннего детства был «отравлен» пылью кулис. Я жил во дворе Большого театра кукол и благодаря своим друзьям, монтировщикам сцены, проникал внутрь театра. Этот мир меня заворожил.

- Вернемся к «Кабаре для гурманов». Лишь первая часть его посвящена дореволюционному времени, а во второй звучат хиты нэпа «Бублики» и «Купите папиросы»...

- Мне хотелось показать спектр возможностей музыкального театра, поэтому все эпизоды решены по-разному. Гротеск мы зарифмовали с романтикой, а утонченность модерна с излюбленными песенками беспризорщины. И все эпизоды, драматические и музыкальные, объединены местом действия - петербургскими-петроградскими ресторанами.

- Причем реквизита практически нет. Никаких тарелок, ложек, вилок...

- Мне хотелось, чтобы актеры не прятались за бутафорией и декорацией, чтобы внимание зрителей было направлено прежде всего на исполнителей. Чтобы люди вслушивались в слово, потому что тексты у нас замечательные - Чехова, Зощенко, Аверченко, Блока, Агнивцева, Маяковского, Ильфа и Петрова. Сценарий дает нам точный адрес - кабаре. Нужно представлять, как рождалось это искусство: в небольших ресторанчиках, на маленьких эстрадках разыгрывались драматические сценки, скетчи, ставились вокальные и танцевальные номера. У нас все построено по тому же принципу.

- Этот жанр умер вместе с нэпом и возродился в 1970-е. Вы это помните? Говорят, в рестораны «Ленинград» и «Тройка» было не попасть.

- А как же! Конечно, помню. И, конечно, эти шоу были очень популярны - их программы были полной противоположностью официозу «Ленконцерта». Роскошная музыка, яркие наряды и, что уж греха таить, - девочки с длинными ножками, танцующие канкан. Появились гротесковые номера. Шаловливые. Ничего подобного не было на серьезной советской эстраде.

- Ну она не всегда была серьезна. Навскидку вспоминаются «Кабачок «13 стульев». Вероника Маврикиевна и Авдотья Никитична. Я уже не говорю о Райкине и появившемся тогда «студенте кулинарного техникума» Хазанове.

- Это был юмор социально-бытовой, а не фривольный, «половой». Что людей волнует в первую очередь? Отношения между мужчиной и женщиной. Что движет историей? Войны и альковные похождения.

- «Кабаре для гурманов» - это ваша первая постановка в родном Петербурге в качестве режиссера?

- Да. Я поставил четыре мюзикла в Новосибирске и два в Омске. А с Петербургом почему-то пока не складывались отношения. Был период, когда ходил, надоедал: «а давайте поставим это», «а давайте поставим то». Но ничего из этого не получалось, так что отбили желание. Я просто рассматриваю предложения и говорю «спасибо, да» или «спасибо, нет». И первична для меня музыка. Вне зависимости от того, приглашают меня в качестве хореографа или режиссера, в кино, в музыкальный театр или драматический, я ставлю музыку. Помню, ставил что-то в Новосибирском театре музыкальной комедии как хореограф, а директор театра все уговаривал меня взяться за мюзикл «Гадюка» по рассказу Алексея Толстого. Я отговаривался, пока не получил фонограмму Колкера. Услышав музыку, я уже устоять не смог!

- Мюзикл «Гадюка» признан не только профессиональным сообществом (Гали Абайдулов получил высшую театральную премию «Золотая маска» как «лучший режиссер»), но и зрителями.

- Да, и, надо признаться, успех «Гадюки» был для нас самих неожиданным. Мы его поставили в 2008 году, а на него ходят до сих пор с невероятным энтузиазмом. Причем мы не пошли вразрез с первоисточником. Это самая настоящая драма про изломанную, раздавленную женскую судьбу.

- Вы принципиально подчеркнули, что следовали рассказу Толстого?

- Я не новатор в том смысле, чтобы перекраивать под современные реалии классику. Для меня всегда была важна эстетика того времени, когда было написано произведение. Скажем, «Гамлет» Смоктуновского мне и в юности был ближе, чем «Гамлет» Высоцкого, хотя Юрий Любимов был далек от тех перевертышей, на которые идут режиссеры сегодня, ставя Шекспира. Этих экспериментаторов я не понимаю. Зачем вы корежите под себя уже созданное, пишите современные пьесы!

- А вам бы хотелось поставить на современную тему, что-то вроде reality-мюзикла?

- Не знаю, все зависит от материала. Пока мне почему-то предлагают постановки, связанные с разными эпохами, но не с современностью - то начало ХХ века в «Гадюке» и спектакле «Петербург. Белый», то ХIХ век в «Хануме» и в мюзикле по гоголевскому «Вию», то эпоха пиратов в романтической истории «Одиссея капитана Блада»...

- А ведь не так давно многие были уверены, что мюзикл в России не приживется. Хотя первые опыты еще в 1970-е годы - знаменитые спектакли Владимира Воробьева «Свадьба Кречинского» и «Труффальдино из Бергамо» на сцене Ленинградсского театра музкомедии - были более чем успешны.

- То был огромный шаг вперед. Но все-таки что такое настоящий мюзикл в его американской версии, я узнал благодаря кино. Мы очереди отстаивали в кинотеатр Госфильмофонда, чтобы посмотреть старые картины, преимущественно заграничные. Я с таким восторгом смотрел «Серенаду Солнечной долины», мюзиклы с Фредом Астером и Джинджер Роджерс. И тогда я мог только мечтать поставить что-то в этом жанре. Когда в конце 1970-х годов Александр Белинский вместе с хореографом Дмитрием Брянцевым делали фильм-балет «Старое танго», я их уговаривал: «Давайте сделаем в стиле Фреда Астера». Но меня никто не услышал - ни Астер, ни жанр не был популярен...

- Благодаря Александру Белинскому родился жанр телебалета, вспомним его знаменитые постановки с Екатериной Максимовой - «Галатею», «Жиголо и Жиголетто», «Анюту». Мог ли жанр мюзикла увлечь Белинского?

- Мог, если бы он нашел команду. Александр Аркадьевич Белинский обладал удивительным талантом - он был гениальным продюсером. Уровня Дягилева с его «Русскими сезонами». Александр Аркадьевич, загоревшись какой-нибудь идеей - а идеями он фонтанировал, - дальше собирал в нужном месте в нужное время очень нужных людей, которые эту идею могли реализовать. Талант Белинского в этом смысле заключался в его безошибочном нюхе и на людей, и на сами идеи, которые на первый взгляд могли казаться абсурдными. Ведь в чем идея «Галатеи»? Девочка не умеет говорить - ноги завернуты. Чем дальше она овладевает речью, тем больше ее ноги разворачиваются, и наконец она становится на пуанты. Казалось бы, на поверхности лежащая идея, но ведь никто другой до нее не додумался. А Белинский придумал, пригласил хореографа Дмитрия Брянцева, блистательную классическую балерину Екатерину Максимову, в которой он разглядел невероятный талант драматической актрисы. И, пожалуйста, - «Галатея», о которой говорили тогда все.

Кто знает, как сложилась бы моя творческая судьба, если бы мне не довелось встретиться с Александром Белинским. Ведь после «Анюты» меня в свой цех приняли драматические артисты, я для них стал своим. Потом он доверил мне стать хореографом на его фильме-балете «Чаплиниана». Так что Александр Аркадьевич - добрый гений в моей жизни. И я рад, что мы вспомнили о нем в годовщину его ухода...

Эту и другие статьи вы можете обсудить и прокомментировать в наших группах ВКонтакте и Facebook