В России нет моды?! Но есть Слава Зайцев

Ах, мода, мода. Невероятная, непредсказуемая, переменчивая, как питерская погода,. завораживающая, сводящая с ума и женщин, и мужчин всех возрастов и во вся времена. Она никогда не топчется на месте, все куда-то спешит, то на шпильках, то на тяжелых платформах и, словно боясь опоздать, устремляется все дальше и дальше, захватывая в свою круговерть отчаянных пижонов и модниц. И это неудивительно, потому что почти все население земного шара всегда хочет выглядеть красиво и элегантно. Ведь одежда каждого из нас — как наша визитная карточка, как средство коммуникации, как признак культуры. Это целый мир гармонии и красоты, который позволяет открыть в себе новые стимулы, поверить в свои возможности. Примечательно, что ведущими новаторами и законодателями моды становятся обычно мужчины. Талант, вкус, мастерство, фантазия и чувство меры гораздо более •свойственны (да не обидятся на меня милые дамы) именно мужчинам.
Ну посмотрите сами — вот имена мирового значения: Пьер Карден, Ив Сен Лоран, Валентино, Кристиан Диор, Джан Фрамко Фере, Клод Монтана, Джордж Армани, Карл Лагерфельд, Вячеслав Зайцев. Все эти имена, многие из которых уже стали историей, составляют загадочную и манящую «империю» моды. Сегодня мы поговорим с одним из этих мастеров «от кутюр», с нашим соотечественником Вячеславом Зайцевым.
Его имя широко известно и в России, и за ее пределами. Московский Дом мод, Театр моды, столичные «бутики», российские и зарубежные награды, дипломы, почетное гражданство Парижа, членство в различный союзах — все это Вячеслав Зайцев.
И естественно, что к столь титулованной и «небоскребной» особе уже изначально было заложено почтительное отношение.

— Вячеслав Михайлович, вы…

— Ну зачем так официально? Мы же договорились. Зовите меня просто Слава (сказано это было очень спокойно, без претензии на псевдопростоту, так что «Вячеслав Михайлович» сразу отпал и остался только Слава, невзирая на возраст и известность).

— Слава, вот лично мне, ваше творчество нравится еще и потому, что оно в принципе очень реалистично. Ну, пожалуй, за исключением «Фантазмов». А ведь авангард — в моде делать, на мой взгляд, гораздо легче, чем носимые вещи…

— У нас действительно появилось много художников, которые не имеют никакого отношения к моде, но которые говорят, что созидают моду. На самом деле моды в России просто нет. Есть попытки найти свой стиль, свое направление, но это еще не мода. Мода, как я представляю, это отлаженный механизм всех отраслей легкой промышленности и сервиса. Это согласованное производство, когда на прилавке магазинов выбрасывается заранее опять-таки согласованный модный товар. Если условно предлагается какая-то цветовая гамма в одежде, то она должна повсеместно добавляться и в ткани, и в аксессуары, и в интерьер. У нас этого никогда не было и, к сожалению, нет по сей день. Мы не имеем профессиональной информации о моде. И совершенно неверно журналисты пишут о новой волне в моде, представляя коллекцию того или иного художника. Это еще не мода. Это просто отдельные разработки отдельных художников.

— .То есть и вы тоже не созидаете моду?

— Конечно нет. Я разрабатываю свой собственным стиль в том микромире, который сам создал. Сейчас, правда, мы делаем попытки создать свою линию моды, когда дается одежда, головные уборы, галстуки, обувь, фурнитура и т. д., как это делает Пьер Карден или Ив Сен Лоран, например.

Но это трудно. Высокая мода сама по себе убыточна, и у нас пока нет людей, нет меценатов, которые вложили бы деньги. Они еще недооценивают возможности модном индустрии.

Ну а что касается авангарда, то, пожалуй, вы правы. Творить реальность всегда гораздо сложнее, чем нечто несуществующее в быту. Хотя есть действительно настоящие талантливые художники-авангардитсы.

— Но в России, особенно в последнее время, появляется очень много авангардных коллекций, которые, пожалуй, больше призывают к прикладному искусству, нежели к моде, к искусству одеваться.

— Да, на самом деле сейчас очень много говорят и пишут о новых авангардных именах. Но, как показывает жизнь, все эти коллекции недолговечны, и прежде всего потому, что они совершенно нереальны. Люди просто платят деньги, чтобы о них писали и «крутили» по ТВ. А все талантливые художники, вероятно, находятся в тени, потому что они не предприниматели. Мы же устали от засилья безвкусицы, которая со страшной силой прет с экранов ТВ, когда представляются коллекции некоторых русских молодых модельеров.

— Я могу показаться несколько противоречивым, но... исходя из ваших слов, можно сделать вывод, что в России существует только одни модельер, реально творящий моду. Это Слава Зайцев!

— Только пытающийся творить моду. И, конечно, не един. Есть шикарные и очень перспективные имена. Егор Зайцев, например.

— Гм-м!!

— Я называю его не потому: что он мой сын, а лишь потому, что он мой достойный конкурент и действительно очень интересный художник. В трикотаже хочется отметить Ингу Филиппову, Надю Барковскую. Они так же, как и Егор, работают в моем Доме моды. У них хорошие условия, свои самостоятельные мастерские, своя линия творчества. Пока все мои художники идут под лейблом «Slava Zaitsev», и это им помогает. Но я стремлюсь сделать их имена независимыми.

— Слава, а есть желание провести со своими подопечными широкомасштабную стильную агрессию на Запад?

— В принципе у меня много предложений открывать свои «бутики» в Европе. Но я считаю, что сегодня все еще неконкурентоспособен в силу того, что нет той фурнитуры, нет тех тканей и подкладок, устаревшее во многом оборудование. Да потом и в России огромное поле деятельности, и я думаю, что нужен людям здесь гораздо больше.

— Кажется, в самом конце 80-х французы назвали вас человеком года моды мира. Таким образом можно сказать, что они приняли вас в семейство «от кутюр». При этом из-за дефицита подкладок вы считаете себя неконкурентоспособным. Как-то дико это звучит.

— Проблема, конечно, не только в подкладках и фурнитуре, хотя материально-сырьевая база бьет, что говорится, ниже пояса.

А признание французов действительно произошло в 1989 году. Помню, гораздо раньше, еще аж в 1974 году, в одном из западных журналов была опубликована галерея выдающихся художников-модельеров мира за прошедшие сто лет. И среди портретов Фредерика Ворта, Коко Шанель, Кристиана Диора была опубликована моя фотография. И подпись, что этот человек разбил гегемонию домов моделей Западной Европы. Для меня тогда это было поразительно. Я добился разрешения посетить Кремль и с этим журналом попал на прием к референту Косыгина, говорил с ним о таком вот признании, призывал развивать отечественную индустрию моды. Там меня внимательно слушали минут сорок, потом пришли все ко мне в Дом моделей, сшили костюмы, и с этим меня закрыли окончательно, и я долгие годы был невыездным.

— Но зато потом уж выехал так выехал. Кстати, о последних «гастрольных» поездках?

— Прошедший год в этом плане был достаточно интересен и насыщен. В Бельгии я участвовал в выставке «Классика-lV», на которой представлял Россию. Впервые, кстати, на этой выставке целый павильон был посвящен нашей стране. Была выставлена моя живопись, модели из московских магазинов-«бутиков» и даже два стула в стиле авангардного конструктивизма: металл, кожа, пластик. Коллекция после выставки была вся распродана.

Без ложной скромности замечу, что продолжается мировое шествие моих духов «Маруся». В 1992 году состоялась; их премьера в Париже (совместно с фирмой «Лореаль»), а в прошлом году — презентации в Испании и Австралии.

— Слава, в прежние времена, помнится, вы работали почти исключительно со слабой половиной человечества, и вдруг в вашем творчестве наблюдается поворотное обращение к мужескому полу...

— Долгие годы работая над женскими коллекциями, я понимал, что мужчина рядом с дамой выглядит неимоверно скучным и неинтересным. Хотя по природе своей мужская фигура прекрасна. А существующая тогда одежда, как правило, только уродовала все формы. Наверное, поэтому я и решил заниматься мужской коллекцией, чтобы создать красивый фон для русской женщины, чтобы мужчина стал для нее достойной оправой.

А потом так увлекся, что появились две совершенно самостоятельные линии, которые сейчас спорят о первенстве. Могу сказать, что в последние полтора года интерес к мужской одежде у меня даже вышел на первый план. Хотя, с мужской одеждой в какой-то степени работать сложнее. Модельер ограничен в своих возможностях — романтика не всегда соответствует стилю мужчины. Нельзя здесь и переходить грань вульгарности и женственности в одежде. Мужчина в основном закован в классический или спортивный стиль одежды. Но при этом есть преимущество — можно позволить себе более крутые, мощные формы.

— В заключение очень банальный вопрос, но уж очень хочется узнать, а что там еще надумал сотворить Слава Зайцев?

-— Сейчас я работаю над новой коллекцией. Она столь необычна, что я даже сам ее боюсь. Она отрицает меня предыдущего, утверждавшего себя в течение тридцати лет. Что-то давно забытое, из глубин XVIII века, из времен русского ампира и русского дворянства. Это очень странная и очень чистая коллекция. Она будет выполнена в основном из легких тканей: габардины, облегченные шерстяные фланели. Но пока все, чтоб не сглазить.

Кроме того, вновь я ввожу зимние пальто на стеганых подкладках на ватине. Мы отказались от синтепона, поскольку это химия, и она плохо воздействует на человека. Новые пальто, может быть, будут несколько тяжелее, но они теплые и экологически чистые.

Такой вот человек, единственный русский кутюрье с мировым именем — Слава Зайцев. Прост, но решителен, элегантен, но не эпатажен, весел, но и серьезен. Сегодня он почти одинок, но за ним целая школа, его ученики, которые, быть может, еще будут задавать тон в мировом моде.

Материал был опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 23 (700) от 5.02.1994 года.