В театре-фестивале «Балтийский дом» Анатолий Праудин поставил спектакль «Саша, привет!»

Спектакль по одноименному роману Дмитрия Данилова. Дмитрий Данилов больше известен как драматург. Его пьесы «Человек из Подольска», «Свидетельские показания», «Сережа очень тупой» и другие давно вошли в репертуар российских театров. По ним сняты несколько фильмов. И когда в 2022 году вышел роман «Саша, привет!», режиссеры практически сразу обратили на него внимание. Что это за история? Ее называют антиутопией, фантасмагорией, притчей. Главный герой филолог Сергей Фролов приговорен к смертной казни. Нет, он не убийца и не насильник. Но в придуманном Даниловым обществе за связь с девушкой, которой еще не исполнился 21 год, полагается расстрел. Сергей живет в ожидании смерти. Тюрьма его вполне комфортна, он даже может продолжать работать, преподавать, но каждый день проходит по коридору — под дулом пулемета по имени Саша. Никому не известно, когда это оружие сработает. На вопросы «Санкт-Петербургских ведомостей» отвечает Дмитрий ДАНИЛОВ, писатель, драматург, поэт.

ФОТО Kilyan Sockalingum on Unsplash

— Дмитрий, вам понравилась версия Анатолия Праудина?

— Я под огромным впечатлением. Это один из лучших спектаклей по моим текстам, а их уже много, около ста. И это второй спектакль Праудина по роману «Саша, привет!». Первый был выпущен весной прошлого года в Нижегородском театре драмы. Постановки очень разные, но обе мне очень понравились.

— Вас не смущает то, что режиссер дополнил ваш текст?

— Драматург дает некий изначальный импульс, а спектакль делает режиссер с актерами, художниками. И я как драматург стараюсь еще на стадии написания пьесы оставить какой‑то простор для творчества режиссера. Хочется, чтобы постановщик понял общую интонацию, сердцевину. Праудин понял. Дальше проблем нет.

— Одна из главных тем романа — разобщенность людей, их неумение услышать, почувствовать друг друга. В спектакле есть любовь, но главному герою это не помогает.

— Все имеет значение, работает, когда у человека есть какое‑то будущее. Когда ты каждый день в определенное время проходишь под дулом пулемета, уже неважно, любят тебя или нет.

— Но ведь каждый из нас смертен и может умереть в любой момент.

— Но мы под пулеметом не ходим. Мы не знаем, когда умрем, а для моего героя каждый день наступает такой момент, когда это может произойти. И это коренным образом все меняет. С этим жить намного труднее.

— Когда вы пишете, вы представляете своих героев, их лица, пространство, в котором они существуют?

— Скорее слышу — их речь, реплики. Не в психиатрическом смысле, не как голоса в голове, но для меня важно, как говорят персонажи.

— Кого из драматургов вы любите? Чьим творчеством вдохновляетесь?

— Мой абсолютный фаворит — Чехов. Он очень современный. Я считаю, что он опередил свое время лет на 50. Ты смотришь на героев его пьес, они все разные. У одних жизнь складывается хорошо, у других плохо, но они все несчастные, всех жалко. Мне кажется, он первый, кто внес эту струю. Потом она стала проявляться и у других авторов, но Чехов первым сделал это с такой потрясающей яркостью.

— Как и чему вы учите молодых литераторов, начинающих драматургов на своих курсах?

— Я им стараюсь объяснить их сильные стороны. Слабые показывать бесполезно. Я не верю, что, если рассказать человеку про недостатки его текстов, он сядет и станет хорошо писать. Но я могу научить, как использовать то хорошее, что у него есть, вдохновить, сделать так, чтобы захотелось работать.

— Что такое вдохновение?

— Вдохновение — это то, о чем совершенно невозможно говорить. Было бы глупостью и неблагодарностью по отношению к богу, к реальности отрицать, что оно есть. Но, когда нужно о нем говорить, немеешь. Иногда писатель пытается объяснить, что это не он пишет, а нечто. Некто пишет, проявляется через него, он ощущает себя в каком‑то потоке… Я это слышу и понимаю — так все и есть. Но эти речи выглядят настолько абстрактно, глупо, что лучше промолчать.

— Вы говорите, что Чехов современен. Как вы полагаете, ваши тексты сохранят актуальность через полвека?

— Я подозреваю, что через пятьдесят лет никто не будет помнить нас. Человечество станет совсем другим, начнет жить другим, интересоваться другим. И я очень подозреваю, что словесность уйдет куда‑то на периферию. Литература в целом станет уделом узкого круга людей и никому не будет нужна за его пределами. А может, я ошибаюсь...

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 19 (7595) от 02.02.2024 под заголовком «Вдохновение — это тайна».