В Петербурге работает выставка «Новый человек. Между утопией и традициями»
В Российском этнографическом музее работает выставка «Новый человек. Между утопией и традициями». Она посвящена двум датам, отмечаемым в нынешнем году, — 100‑летию образования СССР и 120‑летию самого музея.
ФОТО автора
Это проект об искренности. В нем нет показа раритетных нарядов и предметов быта далекого прошлого. Нет рассказов об экзотических традициях коренных малочисленных народов, которые известны сейчас только специалистам. Зато есть портрет Пушкина, вырезанный из дерева в 1930‑е годы девятиклассниками из Северной Осетии. Игрушка «Трактор», изготовленная в 1920‑е годы 12‑летним кубанским школьником Колей Ломоносом. Подвижная богородская игрушка начала 1960‑х годов, которая показывает, как мишка запускает на Луну космический корабль. Их делали люди, уверенные в светлом будущем, своем или самых ближайших поколений.
Выставка, собравшая более 400 предметов и фотографий из коллекции РЭМ, а также копии советских плакатов из собрания Российской национальной библиотеки, демонстрирует, как идея создания нового человека, декларированная коммунистическими вождями после 1917 года, постепенно трансформировалась в новую советскую обрядовость. Загс вместо церковного венчания, с выездом на «Жигулях», украшенных цветами, как прежде тройки. Регистрация новорожденных во дворце «Малютка» вместо крестин. Об этом красноречиво говорят архивные фотографии разных лет. И еще о том, как в позднесоветские времена вернулись народные костюмы народов СССР, ставшие основой модных коллекций. Любопытно, что сейчас многие наряды полувековой давности смотрятся нарочитыми, старомодными, а свежие реконструкции подлинных народных костюмов — самыми современными.
Идея нового человека была четко сформулирована 100 лет назад: «Освободить трудовые массы от древних предрассудков» (Максим Горький), «Воспитать человека, который был бы коллективистом» (Анатолий Луначарский), «Новый быт коммунизма пересоздаст человека» (Александра Коллонтай).
Первые шаги на этом пути впечатляют до сих пор. В 1919 году издается декрет о ликвидации безграмотности, который обязал всех граждан в возрасте от 8 до 50 лет учиться читать и писать. К середине 1930‑х годов СССР объявил себя страной сплошной грамотности. Конечно, в этом было и пропагандистское преувеличение, но начальные школы работали, что называется, «от Москвы до самых до окраин». Плакат того времени гласит: «Если книг читать не будешь, скоро грамоту забудешь». Девушка в цветастом платочке читает «Десять дней, которые потрясли мир» Джона Рида. Выбор художника-плакатиста не случаен: знакомство с литературой надо начинать с книги о событиях октября 1917 года.
Выставка кратко говорит о борьбе с религиями. Но на эту сложную, трагическую тему в последние десятилетия было много самых разных проектов.
К началу 1930‑х относится интересная фотография, сделанная в Узбекистане, — «Муж дает клятву не преследовать жену, снявшую паранджу». Вскоре в Государственном музее этнографии, как тогда назывался РЭМ, открылась экспозиция «Узбеки в прошлом и настоящем». Центральное место в ней занимала, говоря современным языком, инсталляция «Красная чайхана». До революции чайхана — мужской клуб, теперь освобожденные женщины Востока после напряженного трудового дня рисуют в чайхане стенгазету. Подобный опыт был распространен на север. «Красная яранга» на Чукотке была передвижной и «укомплектована» оленями, радиопередатчиком, граммофоном, книгами и тетрадями. В начале 1941 года музей показал интерьер жилища карела-колхозника. Оно электрифицировано, установлена городская мебель вместо лавок и сундуков. Радиоточка принимает сигнал из Москвы.
В хронологическом порядке представлены на выставке образы исторических персонажей. Михаил Водопьянов и другие летчики-герои, спасавшие полярников. Алексей Стаханов и иные ударники коммунистического труда. Юрий Гагарин и отряд первых советских космонавтов. Владимир Куц, двукратный олимпийский чемпион в беге на стайерские дистанции, и физкультурники на массовых парадах. Все это эффективно работало на создание нового человека.
И здесь, на мой взгляд, авторы выставки упустили важную тему: когда и почему идея нового человека стала восприниматься советскими людьми как утопия. Что на это повлияло: засухи на полях, малограмотные управленцы в промышленности, отсутствие конкуренции в экономике? А интерес и даже мода на народные традиции, возникшая в «застойные» 1970‑е годы, не проходит до сих пор. Чем это можно объяснить? Понятно, вопросы сложные. Но если РЭМ замахнулся на тему нового человека, то хотелось бы увидеть и услышать ответы на них. Это могло бы стать поводом для дискуссии в канун 100‑летия образования СССР.
Комментарии