В Мариинском театре показали премьеру полусценической версии оперы «Лакме»
На Исторической сцене Мариинского театра показали премьеру полусценической версии оперы «Лакме» Делиба. Сопрано Кристина Алиева и бас-баритон Маггерам Гусейнов в главных партиях были главными магнитами спектакля благодаря ярким голосам и эффектным внешним данным.
©Мариинский театр. Фотограф Михаил Вильчук. 2021 г.
«Лакме» – главный оперный шедевр Лео Делиба, который исследователи ставят даже выше его балетов «Сильвия» и «Коппелия». Так называемый цветочный дуэт из этой оперы – магический хит, который используют в рекламе – от элитных сортов чая до туров на экзотические курорты. А с арией с колокольчиками колоратурные сопрано побеждают на престижных вокальных конкурсах.
Мировая премьера произведения состоялась в 1883 году на сцене парижской «Опера-Комик», спустя год после премьеры «Снегурочки» Римского-Корсакова в Мариинском театре. У этих двух как будто далеких друг от друга героинь есть немало общего: обе – дети природы, несущие свои незыблемые патриархальные ценности против агрессивной и разрушительной цивилизации. Рядом с Лакме всегда ее отец брамин-фанатик Нилаканта, как за спиной Снегурочки стоит ее родитель Дед Мороз, к слову, тоже бас. Самым необъяснимым образом роднит эти оперы и острохарактерный гармонический оборот, появляющийся в легенде Лакме и обращении Снегурочки к матери Весне, делая этих оперных героинь духовными сестрами. Делиб вряд ли мог заимствовать его у русского коллеги, а потому поразительное сходство гармоний можно отнести к категории случайных совпадений, витавших в воздухе эпохи, увлекавшейся всем экстраординарным.
Обе оперы возникли в период промышленного переворота, когда усилилась обеспокоенность от посягательств на природные ресурсы, но в культурно-историческом контексте возникновения «Лакме» были и свои отличия. Как уточняется в синопсисе этой оперы, ее «действие происходит в Британской Индии в конце XIX века», когда актуальным был вопрос борьбы за независимость со всеми вытекающими последствиями. Два главных героя – индианка, дочь брамина, и английский офицер Джеральд влюбляются друг в друга, но различие кровей и религий может примирить только жертва. Ею и становится Лакме, вдыхая аромат ядовитого цветка. Так же как и Снегурочка примиряет своей смертью-таянием возникший конфликт интересов.
Как видно, поводов для постановочных фантазий «Лакме» дает в избытке. Но только не в случае с полусценической версией Мариинского театра, за которую в большинстве сцен было чрезвычайно неловко. Если бы подобное увидели в каком-нибудь заштатном театрике с крошечным бюджетом и отсутствием возможностей найти хорошего режиссера или на сцене какой-нибудь консерваторской оперной студии, можно было бы умилиться попыткам поддерживать репертуар новыми названиями. Когда же эту режиссерскую немощь приходится наблюдать на сцене ведущего театра страны, возникает много вопросов. Главный из них – «зачем»? Ведь такой уровень может привести и к падению интереса публики к опере, которую таким образом превращают в бессмысленное зрелище.
В программке значилась формулировка «мизансцены Изабель Парсьо-Пьери», чьи постановки «Паяцев» и «Адрианы Лекуврер» уже отличились посредственностью. Статья в скромном лифлете к премьере содержала интересной информации гораздо больше, чем само зрелище. Даже полусценическую версию можно было поставить с умом, а не прикрывать этой жанровой формулировкой провалившийся спектакль.
Музыка «Лакме» изобилует гармоническими, тембральными, ритмическими и мелодическими фантазиями, которые зацветали буйным цветом, прежде всего в описании сцен, связанных с природой, нравами и обрядами индусов. Эти картины отличались динамизмом выразительных средств в оркестре, да и на сцену были брошены и хоровые, и хореографические силы, которые, правда, больше всего напоминали знаменитую «Вампуку, невесту африканскую» и плохие копии балета «Баядерка».
Дабы избежать банальности, художники решили не показывать на видеопроекциях никаких животных – ни коров, ни обезьян, ни слонов. Рядом с массовыми сценами в этой опере много лирических излияний, на которые Делиб тоже не поскупился, благо был мастером тонкого вокального письма в своих романсах. В этот раз подобные излияния превращались в летаргический дурман, со сцены смывало всю мельтешащую массовку, и солисты оставались один на один со скучающей публикой, потягивая куплет за куплетом журчащие, струящиеся мелодии. Кроме арий в опере было много и дуэтов, и ансамблей, в которых исполнители болтались по сцене, не зная, куда деть руки, ноги, головы...
Оставалось петь. С этим все же было получше. Ансамбль европейцев – дочери английского губернатора в Индии Элен, ее сестры Розы, а также миссис Бентсон – был идеально собран из голосов сопрано Людмилы Разумковой, Елены Горло, изумившей красотой и чувственностью тембра и интонаций, а также многоопытной меццо-сопрано Елены Соммер, незаменимой в характерных ролях. Выходы европейцев обрисовывались композитором нарочито кукольно, механистично в их манерах ротозеев, высокомерно наблюдающих за нравами коренного населения, как за экспонатами в этнографическом музее. Благородством и богатством баритона радовал Егор Чубаков в партии Фредерика. Не подвела и прислужница Лакме – Маллика в стилистически безупречном исполнении Дарьи Рябоконь. А вот лирическому тенору Денису Закирову, особенно ближе к финалу, пришлось несладко от сложности партии, написанной слишком щедро. Вместо полнозвучного пения у него получалось какое-то странное бледное напевание вполголоса.
Бас-баритон Маггерам Гусейнов был весьма органичен в партии брамина Нилаканты. Лирико-колоратурное сопрано Кристина Алиева с ее миниатюрным ростом предстала невероятно трогательной и духовно наполненной Лакме. Но в знаменитом колокольчиковом вокализе дирижер взял слишком медленный темп, отчего потерялся весь эффект этой завораживающей арии. Певица показала колокольчиковое сверкание своего сопрано, хотя на самых верхушках ей недоставало ни блеска, ни прочности.
Далеко не первый состав оркестра (первый был занят в тот же вечер на Реквиеме Берлиоза в Концертном зале, дирижировал маэстро Гергиев) звучал под управлением Кристиана Кнаппа очень неровно, местами неряшливо, выбиваясь из баланса и превращаясь в значительной части партитуры в обслуживающий аккомпанемент. Так музыканты, вероятно, решили восполнить недостаток художественности режиссуры и встать на сторону недовольных жителей колонии, уставших от несправедливостей и требующих у Брахмы скорейшей помощи...
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 142 (6980) от 04.08.2021 под заголовком «Магический хит в Мариинке».
Комментарии