В этом году исполнилось 30 лет со дня создания в Эрмитаже службы безопасности

Это первая подобная служба в музеях России. Однако история охраны Зимнего дворца и музейного комплекса намного длиннее. Точкой отсчета может служить указ Николая I об учреждении Роты дворцовых гренадер «для полицейского надзора во Дворцах», изданный в 1827 году. О том, как это было, можно прочитать на сайте Эрмитажа в специальном разделе. О том, как это делается сейчас, о традициях и символике своего подразделения рассказывает Елена КУЛИБАБА, заместитель начальника отдела безопасности реставрационно-хранительского центра «Старая Деревня».

Елена Кулибаба в зазеркалье фондохранилища./ФОТО предоставлено пресс-службой Эрмитажа

— Елена Игоревна, как получилось, что вы стали историографом службы безопасности?

— Я работаю в Эрмитаже 26 лет, а служба безопасности у нас существует в том виде, как сейчас, 30 лет. То есть фактически ее становление и развитие происходило на моих глазах. И вот когда мы готовились отметить круглую дату, возникла идея сделать выставку о нашей истории, нашей работе. Я начала читать разнообразную литературу, изучать архивы, постепенно у меня скопился очень интересный материал. Часть его можно увидеть на сайте Эрмитажа в разделе «Антитеррорис­тическая защищенность, история службы». Сейчас мы этот раздел модернизируем, ведем работу с дизайнерами, и скоро там появится полная электронная версия нашей выставки.

— Какие экспонаты планируете показать? Документы, приказы?

— Не только документы. Мы нашли жетоны и нарукавные нашивки охраны музея разного времени. К 1964 году, когда Эрмитаж отмечал свое 200‑летие, были выпущены значки, которые выдавались каждому сотруднику, а потом их носили смотрители. Такие значки сохранились, и у нас они тоже есть.

Далее — всевозможные пропус­ка (бумажные, пластиковые), пропуск в Императорский Эрмитаж начала ХХ века, пригласительный билет на выставку с подписью Бориса Борисовича Пиотровского. Кто‑то не использовал его, а оставил себе на память.

Интересно рассматривать старые ключи, опечатывающие устройства, датчики охранной и пожарной сигнализации, фонари для обходов, замок от главных ворот… Один из самых эффектных экспонатов — пульт первой охранной сигнализации, который был сделан на основе трофейной телефонной станции после войны. Примечательно, что эта станция до сих пор хранится в кабинете заместителя генерального директора Эрмитажа Алексея Валентиновича Богданова.

Если же говорить об истории охраны Зимнего дворца в экспонатах музея, то в Галерее 1812 года можно увидеть портреты дворцовых гренадеров кисти Джорджа Доу, в Главном штабе хранится знамя Роты дворцовых гренадер и другие раритеты.

— Рота дворцовых гренадер перестала существовать в 1917 году. Кто охранял Эрмитаж в советское время?

— ВОХР, структура, которая подчинялась директору Эрмитажа. Когда я готовилась к электронной выставке, разговаривала со многими нашими старожилами, в том числе с теми, кто работал еще в ВОХРе. Например, Олег Николаевич Чеботарь, начальник одного из отделов службы безопасности, очень активно помогал в сборе материалов. Оказалось, что его прапрадед служил в охране Зимнего дворца в начале прошлого века.

Или Людмила Николаевна Анисимова, которая тоже начинала в ВОХРе, куда пришла молодой девушкой, потом стала старшиной, а когда образовалась служба без­о­пасности, стала заведующей бюро пропусков.

Всю жизнь связан с обеспечением безопасности музеев и наш руководитель Александр Александрович Хожаинов, который раньше работал в отделе по борьбе с хищениями культурных ценностей ГУ МВД Санкт-Петербурга и вот уже почти два десятилетия возглавляет службу безопасности Эрмитажа. Каждый наш сотрудник — это своя отдельная уникальная история и судьба, неразделимо связанная с Эрмитажем.

— Чем ВОХР отличался от службы безопасности? Почему возникла необходимость в реорганизации?

— Как говорилось в министерском приказе, это была несовершенная служба охраны, не отвечающая требованиям времени. У нас в оперативном отделе сохранился фотоальбом партийно-политической и воспитательной работы ВОХРа. Можно увидеть, что в основном там работали женщины.

— Почему охрану музея не поручили полиции?

— Исторически сложилось так, что полиция всегда существовала отдельно от внутренней службы. И до сих пор силовые структуры охраняют наши музейные комплексы снаружи, а внутри объектов работаем мы. В случае чрезвычайного происшествия мы нажимаем кнопку тревожной сигнализации и вызываем группу немедленного реагирования.

— Приказ Министерства культуры касался именно Эрмитажа?

— Министерство культуры выпустило письмо о том, что должны совершенствоваться службы охраны во всех государственных музеях, но мы стали первыми. Сначала Эрмитаж создал свою службу безопасности, а потом, по мотивам этой службы, стали появляться аналогичные подразделения в других музеях. Мы первыми разработали инструкцию о контрольно-пропускном режиме, первыми внедрили пластиковые электронные пропуска и многое другое.

— У службы безопасности Эрмитажа есть своя эмблема. Кто ее разработал?

— Один из наших сотрудников при активном участии Георгия Вадимовича Вилинбахова, государственного герольдмейстера России. Это было сразу после создания службы. Думали-гадали, что выбрать для эмблемы, и решили остановиться на рыцарских перчатках. Рыцарь — само благородство, защита, в Эрмитаже есть Рыцарский зал… И второй элемент — ключи. Потому что служба безопасности хранит все ключи ото всех зданий и помещений, как когда‑то хранили их придворные камергеры. Георгий Вадимович утвердил эмблему, и она используется до сих пор. У нас у всех есть жетоны с нанесенной на них эмблемой.

— Какова структура вашей службы?

— В главном музейном комплексе существуют четыре отдела службы безопасности, сотрудники которых работают сутки через трое. И оперативный отдел, который занимается назначением прав доступа, проверкой соблюдения внутриобъек­тового режима, сопровождением съемок и другими режимными задачами. В Главном штабе и дворце Меншикова есть свои секторы службы, а у нас, в реставрационно-хранительском центре, — отдел. Мы тоже сначала были сектором, но в 2012 году стали отделом, потому что находимся на отдалении от основного комплекса и у нас немного другой режим. В фондохранилище невозможно просто прийти и погулять по залам. Здесь посетители ходят всегда в сопровождении экскурсовода и сотрудников службы безопасности.

— Музейные смотрители тоже являются сотрудниками вашей службы?

— Да, отдел смотрителей — самый многочисленный в службе. От профессионализма музейных смотрителей, от их внимательности зависит сохранность музейных экспонатов. Можно сказать, что смотрители во многом создают репутацию музея, его облик в глазах общества.

— Кто чаще приходит работать к вам? Люди с каким образованием?

— Среди наших сотрудников высшее образование имеют 49 %, среднее профессиональное — 28 %, многие еще учатся. На мой взгляд, работая в нашей службе, предпочтительнее иметь либо юридическое, либо техническое образование. Юридические навыки необходимы, поскольку мы имеем дело с большим объемом режимных документов, а технический склад ума полезен, к примеру, при составлении технических заданий, при настройке датчиков сигнализации.

— Какие качества и умения необходимы вашим сотрудникам?

— Когда к нам приходят новые люди, я говорю: готовьтесь к тому, что ваш организм будет примерно полгода адаптироваться к работе ночью. Ведь большинство из нас работают круглосуточно — сутки через трое. Второй момент — будет происходить смена мировоззрения. Люди начинают относиться ко многим вещам настороженно, и поначалу это психологически тяжело. Примерно эти же полгода требуются на изучение объекта, где ты работаешь. И в главном музейном комплексе, и у нас — сложнейшая инфраструктура. Когда мы проводим тренировки, в том числе ставим сотрудникам такие задачи: пройти из точки А в точку Б кратчайшим путем, пройти различными путями. Очень важно знать все варианты. Основные необходимые личные качества — внимательность, аккуратность, пунктуальность, умение быстро реагировать на изменяющуюся обстановку, доброжелательность.

— Как проходит рабочий день сот­рудников?

— У нашей службы есть две важные функции, из которых вытекают все другие задачи. Это осуществление контрольно-пропускного режима и проверка соблюдения внутриобъектового режима.

Статья по теме:

О чём говорят вещи. История костюма стала частью жизни заведующей сектором прикладного искусства Эрмитажа Нины Тарасовой

Что такое контрольно-пропускной режим? Вы приходите и предъявляете свой пропуск или билет. В Главном музейном комплексе билеты проверяет контролер, в фондохранилище — наши сотрудники. Они же работают с досмотровыми рентген-установками, на контрольно-диспетчерском пульте, в бюро пропусков.

Внутриобъектовый режим — то, что касается зон ответственности каждого из сотрудников музея, тех помещений, куда они имеют право доступа, графика работы. Каждый посещает только те помещения, куда у него оформлен доступ. Не может сантехник или электрик попасть в закрытое хранение, точно так же хранитель, сотрудник научного отдела — в техническое помещение.

— У вас установлены самые сов­ременные системы сигнализации, видеонаблюдения, оборудован электронный контрольно-пропускной пункт… Техника не вытеснит людей?

— Убеждена, что не вытеснит. Техника не может существовать в отрыве от человека. Для примера: видеокамера дает только общий план. Если какой‑то нарушитель проник в помещение, вы это увидите. Но если неплотно закрыта витрина, забыты какие‑то вещи, это может заметить только человек, находясь внутри. Поэтому у нас до сих пор существуют ночные обходы. Есть определенный маршрут, есть регламент закрытия комплекса. Мы проходим, все проверяем, и только после этого входные двери ставятся на сигнализацию.

— Почему в музей нельзя принес­ти бутылку с водой?

— С напитками и едой запрещено входить в музей, потому что кто‑то может случайно вас толкнуть и вы непреднамеренно обольете картину или же вандал специально испортит экспонат, облив его жидкостью. Кроме того, жидкость может быть компонентом взрывного устройства. У нас в планах поставить прибор, который будет дистанционно определять химический состав жидкости. Сейчас есть и такие.

— Происшествия случались?

— Бывают случаи, когда хранители забывают снять с охранной сигнализации витрину. Они люди творческие и очень увлеченные своим делом. Конечно, мы отрабатываем каждый сигнал.

А вот когда реставрационно-хранительский центр еще строился, мы граничили с территорией стройки. И однажды туда пробрался некий товарищ, чтобы украсть кабель. Когда его обнаружили, он решил скрыться у нас. Охранная сигнализация тут же показала пересечение периметра злоумышленником, мы задержали его, нажали тревожную кнопку и, когда приехала полиция, передали ей этого товарища вместе с кабелем.

— Что надежнее — техника или люди?

— В нашем деле важно абсолютно все. Безопасность — это комплекс мер. Только комплекс технических и организационных мер работает на успех. Безопасности много не бывает. Представьте, что под видом простого посетителя к нам в реставрационно-хранительский центр может прийти злоумышленник. Он увидит, что на входе есть рентген-­установка и его досмотрят, есть рамки, и, если они зазвенят, его попросят показать, что он спрятал под одеж­дой. Дальше — камера, которая отследит и запишет его внешность, несколько постов, экскурсия проходит в сопровождении сотрудников службы безопасности, все двери закрыты, и открыть их может только сотрудник с допуском… Злоумышленник просто уйдет с нашего объекта. А мы постараемся, чтобы каждое посещение музея было безопасным и комфортным для вас!

Читайте также:

В залах-трансформерах Главного штаба открылась выставка «Твердыня пламенная»

Эрмитаж приобретает подсвечники, выполненные на Никольско-Бахметевском хрустальном заводе в конце XVIII века

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 230 (7806) от 04.12.2024 под заголовком «Безопасности много не бывает».