Уроки актерской свободы

Итало-американский режиссер Джон Пеппер неоднократно бывал в Петербурге как фотограф. Поработать в театре ему удалось лишь однажды – три года назад он поставил в Театре на Васильевском спектакль «Моя дорогая Матильда». На этот раз Джон Пеппер приехал в наш город по приглашению Российского института сценических искусств. Здесь, на Моховой, вместе со студентами режиссерской мастерской Юрия Красовского он представил спектакль «Истинный Запад» по пьесе Сэма Шепарда, соавтора сценариев Антониони и Вендерса, обладателя премии «Оскар» и Пулитцеровской премии. Накануне премьеры наш корреспондент поговорила с Джоном ПЕППЕРОМ о любви к Италии и России, о времени и притворстве.

ФОТО предоставлено пресс-службой театра «На Моховой»

– Джон, когда начался ваш роман с Россией?

– Роман начался в Петербурге в 2012 году. Куратор Марина Джигарханян увидела мои фотографии и пригласила меня участвовать в фотовыставке, проходящей в «Манеже». Я вышел из самолета и почувствовал себя дома. Это как любовь, которая неожиданно настигает тебя. Потом я посмотрел всю страну, объехал множество городов. Побывал и в тех местах, о существовании которых вы, возможно, не знаете. Например, пустыня Чара. Это настоящая пустыня, как Сахара, находится под Читой. Эта часть России интересна и по-своему уникальна, потому что там были декабристы. Мой следующий фотоальбом будет посвящен пустыням всего мира.

– Ваш метод работы с актерами различается в зависимости от того, в какой стране вы ставите, в Европе, США или в России?

– И да, и нет. Существует три базовых метода, от которых следует отталкиваться: Станиславский, Гротовский и комедия дель арте. У каждой из этих систем свой словарь. Проблема сегодняшнего европейского театра в том, что тренировки уже не воспринимаются так же серьезно, как было раньше. Но я считаю, что актер обязательно должен тренироваться. Я два года был протеже великого режиссера Эдуардо де Филиппо. Актеры, которые работали с ним, могли делать все, что угодно, потому что они были натренированы.

– Что важное о театральном искусстве вы узнали за годы работы с мэтром мирового театра?

– Он научил меня чувству времени на сцене. Как ты произносишь реплику, как передаешь эмоции, все это о чувстве времени. Другая вещь, которой я у него научился: актерство – это притворство. Надо быть проще. То же самое мне говорил английский актер Лоренс Оливье, с которым я познакомился на съемках фильма «Маленький роман» Джорджа Роя Хилла.

– Известный режиссер Джордж Рой Хилл наверняка делился с вами секретами голливудского кинематографа...

– Обожаю этого режиссера. Он рискнул и взял меня в Голливуд из Парижа. У него были проблемы с ногой, и он отказывался платить водителю, несмотря на свои богатства, а я был «младшеньким парнем», который отвозил его со съемок до дома. Лос-Анджелес – огромный город, нам приходилось ехать более часа. Он отвечал на все мои вопросы. Каждый день, проведенный с этим человеком, – мастер-класс. Он научил меня рассказывать одну и ту же историю по-разному с помощью монтажа. Но именно Джордж Рой Хилл сказал мне: «Если хочешь быть режиссером, тебе сначала надо идти работать в театр, потому что там нет монтажа».

– Вы родились и выросли в Риме, двадцать лет жили в Париже, работали в Голливуде, ставили спектакли по всему миру...

– Когда я работаю – в России, Занзибаре, неважно где, – моя система работы одинакова. Единственное, что отличается – то, что я ем и пью, а это для меня очень важно. Я не смог жить в США, потому что мне некомфортно в той атмосфере. Я прежде всего итальянец. В Италии можно быть более экспрессивным, как и в России. Сейчас я живу на Сицилии, в Палермо. А Сицилия – другой мир. Это такой остров, который всегда находился под давлением разных стран, и тамошние жители создавали свою самобытность через смешение культур.

– Вам никогда не хотелось поставить русскую классику?

– Хотел бы, но никогда не буду этого делать в России. В вашей стране я научился лучше понимать персонажей Чехова и Островского и теперь могу сделать спектакль в Италии. Когда три года назад мой французский агент предложил мне работу в Петербурге, мне так этого хотелось, что я сказал: соглашусь режиссировать даже телефонную книгу!

– Чем может быть интересна современной российской молодежи американская пьеса «Истинный Запад»?

– Спектакль реалистичный, точнее, натуралистичный. А в русском театральном мире все крутится вокруг символизма. После советского периода, когда в искусстве преобладал социалистический реализм, театр увлекся сценической условностью. Натурализм перестал казаться интересным. Когда я решился ставить «Истинный Запад», я поговорил с пятнадцатью художниками, и никто не смог прийти с реалистичным планом сцены. К счастью, я встретил Эльдара Кархалева, который из семьи художников-декораторов, ему тоже не нравится повсеместное увлечение условностью в театре.

Эта пьеса – история о двух братьях. Один – хороший парень, второй – плохой. И один хочет быть похожим на другого. На протяжении пьесы эти двое меняются местами. Российских зрителей пьеса должна заинтересовать, ведь здесь темы прошлого и семьи очень важны.

– Как думаете, вы смогли чему-то научить петербургских студентов?

– Их ничему учить не нужно, они все умеют. Но я использую технику, которая отличается от той, к которой они привыкли. Я пытаюсь дать им опыт другого образа работы: как подготавливаться к роли, создавать персонаж, обговариваю некоторые технические моменты. Я очень рад, что эти молодые актеры (некоторые из них планируют связать свою жизнь с режиссурой) прислушиваются ко мне. Двое режиссеров признались, что используют мою технику в своей работе. Значит, я выполнил свою миссию. В спектакле молодые артисты изображают американцев, о которых раньше имели представление только из фильмов или сериалов. Тем не менее надо понимать, что все американские техники уходят корнями в русский театр.

– Помимо спектакля с начинающими петербургскими артистами в майские дни у вас был и другой повод посетить Петербург: в галерее Art of Foto открылась ваша выставка.

– Да, причем представлены фотоснимки, которые я сделал в 12 – 13 лет. Мы тогда жили в Риме, и я снимал этот прекрасный город на первую подаренную мне камеру. Москвичи и петербуржцы по-особому относятся к Риму. Наши культуры разные, но в то же время похожи. Я хочу, чтобы возник диалог.

В галерее Art of Foto занимаются только аналоговой фотографией – никакой цифровой. У них есть своя лаборатория и мастерская. Впервые за пятнадцать лет я позволил кому-то другому печатать мои работы. До этого момента я доверял только Симоне Буджонове из Рима. На выставке есть и пять работ 1989 года, которые напечатал один из лучших мастеров ХХ века Чак Келтон из Нью-Йорка. Я счастлив, что есть люди, которые развивают и поддерживают искусство аналоговой фотографии. Оно не имеет ничего общего с цифровыми картинками, которые можно моделировать на компьютере. Разница между аналоговой и цифровой фотографией – как между шелкографией и оттиском.

Эту и другие статьи вы можете обсудить и прокомментировать в нашей группе ВКонтакте

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 096 (5713) от 01.06.2016.