Умереть ради Брехта
24, 25 и 26 февраля на исторической сцене Александринского театра - премьера. Спектакль по пьесе Бертольта Брехта «Мамаша Кураж» поставил греческий режиссер Теодорос Терзопулос. Накануне премьеры он встретился с журналистами и рассказал о своем видении пьесы, о работе в «Берлинер ансамбль» в годы юности, о личности Брехта, а также о войнах громких и бесшумных, которые не менее ужасны.
Иллюстрация Elnur/shutterstock.com
«Мамаша Кураж и ее дети» - третья работа мастера мировой режиссуры в Александринском театре. Премьера спектакля «Эдип-царь» по Софоклу открыла в 2006 году I международный театральный фестиваль «Александринский». В репертуаре Новой сцены Александринского театра - спектакль «Конец игры» по одноименной пьесе Беккета. Обращение к Брехту для Терзопулоса не случайно. В начале 1970-х годов он пять лет стажировался в основанном Брехтом театре «Берлинер ансамбль», где в числе его учителей был крупнейший немецкий драматург, режиссер, последователь Брехта - Хайнер Мюллер.
Теодорос Терзопулос вспомнил, как он оказался в Германии в 1971 году:
- В 1967 году в Греции произошел военный переворот, к власти пришла хунта «черных полковников». Я перешел границу с поддельным паспортом, полгода скитался по Европе. Когда ожидал в Швеции визы, меня познакомили с Ингмаром Бергманом, и я какое-то время был его ассистентом. Получив наконец визу, смог уехать в Восточную Германию, где жил мой брат: он преподавал в Университете имени Карла Маркса в Лейпциге. Я не верил, что режим хунты в Греции когда-нибудь закончится, и начал строить свою жизнь в Германии: выучил немецкий язык, очень много читал Брехта. Я шел в его театр «Берлинер ансамбль», как в храм - с трепетом. Первым спектаклем, который я там увидел, была «Мамаша Кураж». Мне повезло увидеть в главной роли жену Брехта Елену Вайгель. Я попросился играть в одном из спектаклей Брехта, и мне дали роль солдата, которого по ходу действия сбрасывают со стены высотой 15 метров. Мне говорили: «Ты убьешься!», а я отвечал: «Ради Брехта я готов умереть!».
Пьесу «Мамаша Кураж и ее дети», написанную Брехтом накануне Второй мировой войны, режиссер ставит не впервые, его спектакль по ней шел в Государственном театре Северной Греции (1983). Новое обращение к пьесе состоялось тридцать пять лет спустя.
По словам режиссера, Брехт актуален всегда, но особенно - в трудные эпохи. Именно поэтому так много постановок его пьес по всему миру. Однако многие режиссеры, считает Терзопулос, прочитывают их слишком поверхностно.
- Режиссеры часто считывают только верхний слой - политическую составляющую, протест против войн, пацифизм, коммунистические взгляды. В вашей стране постановки часто были сентиментальными, патриотическими. В Латинской Америке Брехт вообще стал символом угнетенных. Его превратили в массового, народного автора. В определенной мере это неплохо, пусть люди узнают о нем и его творчестве хотя бы так. Но многие вопросы, поставленные Брехтом, и ответы, которые он дает, исчезают при такой трактовке. Исчезает его одержимость смертью, его метафизика. Я хочу открыть Брехта с новой стороны.
Режиссер рассказал, что 35 лет назад он перенес действие «Мамаши Кураж» из эпохи Тридцатилетней войны в XX век, выбрав канун Второй мировой.
Нынешний спектакль он замыслил как антиутопию, действие которой происходит в будущем, «еще более страшном, чем наше время». И солдаты в спектакле не напоминают солдат ни Первой мировой войны, ни Второй.
- Это солдаты из будущего, люди, которые, как писал Брехт в своей поэме, окажутся на ледяном ветру в городах, где не осталось ничего человеческого, - говорит режиссер. - Мир изменился, изменилась и война. Причиной войн и изменения границ часто является какой-нибудь нефтепровод или наркотрафик. Сегодня есть громкие войны, которые мы слышим, как в Сирии. И есть бесшумные, на них не проливается кровь, но жертв - много. В какой-то мере мы все жертвы этой жуткой войны, которая несет обнищание одним странам и обогащение другим, обесчеловечивание, поклонение деньгам.
Режиссер сам придумал сценографию и декорации спектакля. На заднике сцены на протяжении почти всего спектакля будет рельеф с сотней фигур.
- Это непогребенные мертвецы, которые следят и за тем, что происходит на сцене, и за зрителями, - говорит Теодорос Терзопулос. - Декорации представляют собой огромный станок, над которым висят семь гильотин. Они сыграют свою роль в спектакле. Это достаточно жесткие образы. Но, поверьте, в спектакле будет также много юмора и сарказма.
Роль мамаши Кураж в спектакле Терзопулоса играет Елена Немзер.
- Для меня она, как Клитемнестра, - говорит Терзопулос. - Мамаша Кураж попала в ловушку денег, ее обуревает алчность, жажда наживы, и она не замечает, что теряет своих детей. Она утратила человеческие чувства. В нашем спектакле Рассказчик (его играет Николай Мартон) прикладывает руки к ее голове, чтобы помочь ей закричать, заплакать - она забыла, что такое слезы.
Бертольт Брехт тоже был, по мнению Терзопулоса, трагической фигурой, «проклятым поэтом», «панком своей эпохи».
- Он жил в бешеном темпе, на грани риска, постоянно заигрывал со смертью. Много лет он прожил в доме, который стоял прямо у кладбища, и пил кофе, смотря на могилы. Смерть - это большая и очень важная глава в его творчестве, - вспоминает Терзопулос.
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 031 (5893) от 20.02.2017.
Комментарии