Культура
22 октября 2014
Три родины и много стихов
В Петербурге побывал литовский поэт, переводчик, литературовед, правозащитник Томас Венцлова, лично знавший Анну Ахматову и Иосифа Бродского, переводивший на литовский язык Пастернака, Мандельштама, Т. С. Элиота, Одена и других великих. Уже долгое время он живет в США и преподает студентам русскую литературу.
Источник иллюстрации www.novinki.de Помимо всего прочего Томас Венцлова — автор самого популярного путеводителя по Вильнюсу.
За полчаса до начала встречи книжный магазин «Порядок слов» был переполнен людьми разных возрастов. В зале не было ни одного свободного места. А в час назначенный некуда было даже встать. Зальчик «Порядка слов» досадно несоразмерен известности людей, которые здесь выступают. Томас Венцлова для собравшихся любителей поэзии был кем-то вроде медиума, через которого нам могут еще что-то сказать духи прошлого. Приезд «носителя языка» вызвал ажиотаж в литературном пространстве Петербурга. И странно, почему для творческого вечера легендарного, без преувеличения, человека не нашлось зала размером побольше.
Томас Венцлова прочитал около двадцати стихотворений на русском в переводе Владимира Гандельсмана и Виктора Куллэ. По ходу дела комментировал строки прошедших лет _ жизнь поэта состоит из кратких пояснений к стихам.
Помимо советского гражданства было между людьми разных национальностей и культур что-то общее _ духовное родство. Мне показалось, что именно об этом духовном родстве тоскует литовский поэт Томас Венцлова. Об этом он хотел поговорить здесь, на своей второй родине (первая _ Литва, вторая _ Россия, третья _ Польша, а Соединенные Штаты так и остались всего лишь местом работы). Он провел слушателей по закоулкам своей памяти _ к огромному их удовольствию.
Сначала Томас Венцлова поведал о советской Москве, в которой он жил десять лет, в которую был влюблен и где влюблялся. В ту пору он жил в коммуналке, где сейчас Музей Шаляпина. Томас Венцлова так и назвал свое стихотворение «Возвращение певца»: Федор Шаляпин вернулся домой, вытеснив эпоху, которая была после него. О вытесненной из московского дома эпохе литовский поэт мог говорить бесконечно. Рассказал о том, что в их маленькой комнате была постоянная экспозиция авангардного искусства: в том доме жили художники, которые устраивали квартирные выставки. В год полета Юрия Гагарина в космос в коммунальную квартиру заселился «ответственный съемщик» _ важный полковник. И комнату с раскритикованным Хрущевым абстрактным искусством полковник запер. Картины надо было спасать. Худой и гибкий Олег Сергеевич Прокофьев (сын композитора) забрался в форточку, открыл окно и вынес все картины.
12 апреля 1961 года шли по ликующим улицам поэт Томас Венцлова, его тогдашняя возлюбленная и художник Олег Прокофьев. Они несли чудом уцелевшие картины своих друзей _ впоследствии звезд московского искусства. А прохожие думали, что это портреты Гагарина. И только пробегающий мимо пацан сказал своей подруге: «Откуда ты знаешь, может, это вовсе не Гагарин!..». Томас Венцлова рассказывал и, казалось, сам дивился, сколько всего могут воскресить в памяти несколько рифмованных строк.
Потом он еще раз побывал вместе с нами в Ленинграде 1988 года, куда ездил по путевке с американскими бизнесменами. «Я заплатил за эту путевку немыслимую по тем временам сумму, но очень хотелось подышать ленинградским воздухом», _ признался Венцлова. Его к тому времени лишили советского гражданства (об этом он вспомнил с гордостью и даже привел подсчет: он был девятым из четырех десятков людей, попавших под соответствующий указ). Пришел на улицу Пестеля, где жил друг Иосиф Бродский. Был светлый июньский вечер. Золотом сверкали купола. В подворотнях и на лестнице по-прежнему был мусор _ голод и бедность сопротивлялись красоте. «От юности остался только страх...» Примерно такие впечатления от встречи с прошлым впоследствии он пересказал Иосифу Бродскому. Говорит, что тот позавидовал.
В стихах, написанных на рубеже веков, Томас Венцлова часто возвращался в прошлое, где осталась та поэзия, которой он посвятил свою жизнь, и ею наполненная юность. «Сейчас все пишут верлибром, я тоже иногда пробую, но это трудно...» _ сказал поэт. Он боится, что будет окончательно утрачено духовное родство между его поколением и нынешним.
В последнее десятилетие он писал в основном на библейские темы _ ушли небожители, с которыми можно поговорить здесь, на Земле. Последнее на данный момент стихотворение датировано июлем 2014 года. Действие перенесено то ли в Античность, то ли в Ренессанс, точнее, в обе эпохи сразу. Как будто нынешний век вместил в себя все, что было и что еще будет.
_ Скажите, вас будущее пугает?
_ Нет, нет. Я научился наблюдать мир со стороны.
«Только притворившись, что сделало круг,/станет прошлое тем, что умолкло». Это из раннего творчества. Жизнь продолжает идти своим чередом _ непременно по кругу.
Томас Венцлова прочитал около двадцати стихотворений на русском в переводе Владимира Гандельсмана и Виктора Куллэ. По ходу дела комментировал строки прошедших лет _ жизнь поэта состоит из кратких пояснений к стихам.
Помимо советского гражданства было между людьми разных национальностей и культур что-то общее _ духовное родство. Мне показалось, что именно об этом духовном родстве тоскует литовский поэт Томас Венцлова. Об этом он хотел поговорить здесь, на своей второй родине (первая _ Литва, вторая _ Россия, третья _ Польша, а Соединенные Штаты так и остались всего лишь местом работы). Он провел слушателей по закоулкам своей памяти _ к огромному их удовольствию.
Сначала Томас Венцлова поведал о советской Москве, в которой он жил десять лет, в которую был влюблен и где влюблялся. В ту пору он жил в коммуналке, где сейчас Музей Шаляпина. Томас Венцлова так и назвал свое стихотворение «Возвращение певца»: Федор Шаляпин вернулся домой, вытеснив эпоху, которая была после него. О вытесненной из московского дома эпохе литовский поэт мог говорить бесконечно. Рассказал о том, что в их маленькой комнате была постоянная экспозиция авангардного искусства: в том доме жили художники, которые устраивали квартирные выставки. В год полета Юрия Гагарина в космос в коммунальную квартиру заселился «ответственный съемщик» _ важный полковник. И комнату с раскритикованным Хрущевым абстрактным искусством полковник запер. Картины надо было спасать. Худой и гибкий Олег Сергеевич Прокофьев (сын композитора) забрался в форточку, открыл окно и вынес все картины.
12 апреля 1961 года шли по ликующим улицам поэт Томас Венцлова, его тогдашняя возлюбленная и художник Олег Прокофьев. Они несли чудом уцелевшие картины своих друзей _ впоследствии звезд московского искусства. А прохожие думали, что это портреты Гагарина. И только пробегающий мимо пацан сказал своей подруге: «Откуда ты знаешь, может, это вовсе не Гагарин!..». Томас Венцлова рассказывал и, казалось, сам дивился, сколько всего могут воскресить в памяти несколько рифмованных строк.
Потом он еще раз побывал вместе с нами в Ленинграде 1988 года, куда ездил по путевке с американскими бизнесменами. «Я заплатил за эту путевку немыслимую по тем временам сумму, но очень хотелось подышать ленинградским воздухом», _ признался Венцлова. Его к тому времени лишили советского гражданства (об этом он вспомнил с гордостью и даже привел подсчет: он был девятым из четырех десятков людей, попавших под соответствующий указ). Пришел на улицу Пестеля, где жил друг Иосиф Бродский. Был светлый июньский вечер. Золотом сверкали купола. В подворотнях и на лестнице по-прежнему был мусор _ голод и бедность сопротивлялись красоте. «От юности остался только страх...» Примерно такие впечатления от встречи с прошлым впоследствии он пересказал Иосифу Бродскому. Говорит, что тот позавидовал.
В стихах, написанных на рубеже веков, Томас Венцлова часто возвращался в прошлое, где осталась та поэзия, которой он посвятил свою жизнь, и ею наполненная юность. «Сейчас все пишут верлибром, я тоже иногда пробую, но это трудно...» _ сказал поэт. Он боится, что будет окончательно утрачено духовное родство между его поколением и нынешним.
В последнее десятилетие он писал в основном на библейские темы _ ушли небожители, с которыми можно поговорить здесь, на Земле. Последнее на данный момент стихотворение датировано июлем 2014 года. Действие перенесено то ли в Античность, то ли в Ренессанс, точнее, в обе эпохи сразу. Как будто нынешний век вместил в себя все, что было и что еще будет.
_ Скажите, вас будущее пугает?
_ Нет, нет. Я научился наблюдать мир со стороны.
«Только притворившись, что сделало круг,/станет прошлое тем, что умолкло». Это из раннего творчества. Жизнь продолжает идти своим чередом _ непременно по кругу.
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 200 (5326) от 23.10.2014.
Поделиться
Комментарии