Трамваем – на фронт

В Петропавловской крепости открылась выставка «Рисуя блокаду», на которой впервые полностью представлено уникальное свидетельство тех страшных дней – 143 рисунка ленинградского архитектора Якова Рубанчика. Первый лист датирован августом 1941 года, последний – январем 1944-го.

Яков Рубанчик. «Трамвай на передний край. 3 сентября 1941 года».Предоставлено Музеем истории Санкт-Петербурга

Рубанчик окончил архитектурный факультет Академии художеств в 1928 году, проектировал для разных городов страны, работал в команде, которая выиграла конкурс на проектирование ленинградских фабрик-кухонь – Кировская и Выборгская сохранились до наших дней, они признаны памятниками конструктивизма. Всю блокаду Рубанчик прожил в Ленинграде, руководил архитектурной мастерской ГИОП, выполнял обмерные чертежи. Он умер в 1948 году, родственники передали рисунки в Музей истории города.

Документально-художественное свидетельство архитектора – жестокое и честное. Эпиграфом к нему может служить дневниковая запись 1943 года, в которой упоминается рисунок со следами от осколков на асфальте: «Ведь придут люди и не поверят, что нам пришлось снести».

Рисунки Рубанчика заставляют поверить, что в начале сентября 1941-го бойцы отправлялись на передовую трамваем, женщины создавали двухэтажные насыпные щиты из песка, чтобы спасти дома от разрывов снарядов. 10 декабря Рубанчик изображает трамвай на заснеженном Загородном проспекте, где он жил, и отмечает: «19-й год повторяется. Транспорт встал».

Самые пронзительные рисунки относятся к 1942 году – «С вечера он хотел погреться у радиатора. К утру он замерз», «Смерть от истощения и мороза. Мародер не успел снять валенки. Рассвело», «Дистрофики принимают солнечные ванны на солнечной стороне Невского проспекта».

И рядом оптимистичные – «Первый рейс» и «Висят!!!» – о пуске блокадного трамвая и его многочисленных пассажирах. Только однажды Рубанчик откладывает обычные черный грифель или фиолетовые чернила и использует цветные карандаши. Это рисунок «Огороды на Исаакиевской площади» – большие кочаны капусты на фоне израненной колоннады Исаакиевского собора.

Некоторые рисунки и комментарии к ним сейчас можно определить как черный юмор. Например, «Привезли свежего товару» к изображению грузовика, наполненного гробами. Или, как считает Мария Макогонова, куратор выставки и исследователь творчества Рубанчика, рисунок-фантазия, изображающий рукописное объявление на стене дома «Меняю гроб на продукты».

Но на этот юмор имел моральное право человек, проведший в блокаде 900 дней и едва не умерший от дистрофии. Как заметила в те дни художник, тоже блокадница Анна Остроумова-Лебедева: «Рубанчик так слаб, что ходит сильно покачиваясь».

В ноябре 1943 года появляется рисунок «Типично ленинградское».

На двери магазина висят большие замки, но рядом записка: «Все живы и невредимы, ушли обедать».

Сразу после того как была снята блокада, Рубанчик едет в освобожденные Петергоф и Царское Село, чтобы зафиксировать руины дворцов для будущих реставраторов. Они составили серию «Расстрелянный Растрелли», напоминающую об офортах великого Пиранези. Серия хранится в архиве КГИОП, который предоставил на выставку 22 большеформатных рисунка.

Эту и другие статьи вы можете обсудить и прокомментировать в нашей группе ВКонтакте

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 190 (5563) от 12.10.2015.