Только искусство и возможно
В Петербурге в Мраморном дворце Русского музея продолжает работу выставка американского абстракциониста Шона Скалли. Он не смог приехать на вернисаж в начале марта, поэтому наша беседа с крепким спортивного вида 73-летним ирландцем состоялась на днях.

- Как связано ваше искусство с фактами вашей биографии?
- Все мои работы - сжатый пересказ моего жизненного опыта. Иначе невозможно творить. Я начинал с декоративного искусства в духе немецкого экспрессионизма. Одновременно интересовался коммунистическими идеями, антиапартеидом, был связан с движениями против ядерного оружия.
Потом мне стала интересна идея интернационализма как универсального языка искусства. В какой-то момент я понял, что единственно возможное международное искусство - это супрематизм и конструктивизм.
- То есть вы испытали влияние русского авангарда?
- Конструктивизм отражает устройство нашего мира. Супрематизм предлагает новое духовное искусство.
- В этом году исполняется 50 лет молодежной революции 1968 года, изменившей западный мир. Вы в ней участвовали?
- Кроме антивоенных акций создал блюзовый клуб, был солистом рок-группы. Но на мой взгляд, эта музыка эфемерна, а хотелось заниматься тем, что останется в будущем. Визуальное искусство остается.
- Скажите, а зачем вы добивались получения черного пояса по карате?
- Я борец по жизни. В карате для меня важно, что оно задействует мой интеллект, требует знания японских понятий и терминов. Это новое знание о других. Про историю Ирландии я знаю достаточно, о Востоке хотелось узнать больше.
- Вы дважды номинировались на английскую премию Тернера. Но так и не получили ее. Обидно?
- Нет. Еще одним дважды номинантом, так и не получившим премию, был знаменитый живописец Люсьен Фрейд. Англичане сильно недооценивают живопись.
- Вы говорите о духовном в искусстве. Что изменилось за последние сто лет, со времени публикации книги Василия Кандинского на эту тему?
- Искусство получило возможность влиять на мир. Во времена Кандинского художники были этакими монахами. Даже когда я начинал работать, то единственное, на что рассчитывал, может быть, у меня будет дом, он же мастерская, размером примерно как этот небольшой зал в Мраморном дворце, где мы общаемся. Я не думал о выставках по миру, телекамерах и тому подобном...
- Всякое ли искусство духовно, как это узнать?
- Я не знаю ответа, но уверен, что любое искусство не может быть неискренним. Оно может быть поверхностным... Но это отражение мира художника. В моем искусстве однозначно есть какое-то духовное начало. Что не значит, что, подходя к холсту, я думаю - вот сейчас буду создавать «духовку».
- Духовны ли, например, «каракули» очень дорогого художника Жан-Мишеля Баскиа?
- Да, потому что он эмоционально затрагивал мистическую сторону нашего мира. Для меня, как глубоко религиозного человека, эмоциональность и мистицизм неразделимы, они связаны с понятием вселенской любви. На мой взгляд, здесь есть аналогия с поп-музыкой, духовное искусство не должно быть тихим, молчаливым в своем обращении к людям.
- Разве ваши картины не предназначены для тихого медитативного восприятия, несовместимого с рок-музыкой?
- Они агрессивнее, чем у классиков абстракционизма. Но чтобы это почувствовать, надо их долго рассматривать.
- В одном интервью вы сказали, что фигуративное искусство тривиально. Значит ли это, что Рембрандт - тривиален?
- Не мог я такого сказать, это ошибка перевода. Рембрандт - один из моих любимых художников. Иногда, когда я что-то не могу выразить в абстракции, сам пишу фигуративные работы. Например, портрет моего сына - ему сейчас восемь лет. Но во времена Рембрандта все было по-другому. Сейчас фигуративное искусство не может выйти за определенные рамки. Для меня создание единого универсального языка возможно только в абстрактном искусстве.
- Философ Теодор Адорно сказал, что искусство после Освенцима невозможно. Согласны?
- Нет. Только искусство и возможно. Ведь Освенцим был абсолютным злом, про которое нельзя забывать.
- Зачем, по-вашему, люди ходят в музеи?
- Они находят там удивительное и загадочное. Еще Зигмунд Фрейд заметил, что человек не может жить без красоты. Хотя никто не знает, почему это так.
Материалы рубрики
Русский музей отметит свое 125-летие
В Мраморном дворце установили тактильный макет здания
Самое читаемое



Эротика в обмен на продукты. Как художник Сомов выживал в Петрограде
Русский музей развернул в Михайловском замке выставку к 150-летию Константина Сомова.

Иронический оптимизм от Тарантино. О чем рассказывает фильм «Однажды в... Голливуде»
В своей картине режиссер противопоставляет жизненную правду - и ее вечную, несокрушимую экранную имитацию.

Перчик под дождем. Как прошел фестиваль «Оперетта-парк» в Гатчине
Оперетта хороша в любое время года, но летом - особенно.

Михаил Пиотровский. Не отрекаясь и не проклиная
Настал важный момент для культуры нашей страны: идет война за то, как она будет развиваться дальше.

Люди земли и неба. Какими были Семен Аранович и Илья Авербах
Вспоминаем двух советских режиссеров.

Маринист на рейде. 35 картин и рисунков Айвазовского представили на выставке в Кронштадте
Участие коллекционеров позволило наглядно показать контрасты художника, которого одинаково занимали темы бури и покоя.

Граф поклонялся искусству. В Эрмитаже представили коллекцию Строганова
Живопись, акварели, скульптура, фарфор, мебель, редкие книги — все это показывает хороший вкус коллекционера.

Анна Нетребко впервые исполнила в России партию Аиды в опере Верди
Это случилось на исторической сцене Мариинского театра на фестивале «Звезды белых ночей».

В особняке Карла Шредера открыли доступ в кабинет хозяина
Туда можно попасть с экскурсией просветительской программы «Открытый город».

Открыли архивы: неожиданные повороты в судьбах известных зданий Петербурга
О том, как решения властей отражались в судьбе самых известных объектов города, можно узнать на выставке.

«Теперь у нас подлецов не бывает». Размышления о спектакле «Мертвые души» в Театре имени Ленсовета
Спектакль молодого режиссера Романа Кочержевского – это тоска по живой душе в круговороте душ мертвых.

Михаил Пиотровский. Провокация в Венеции
Почему присутствие Эрмитажа на Венецианской биеннале вызвало у многих раздражение?
Комментарии