Только искусство и возможно
В Петербурге в Мраморном дворце Русского музея продолжает работу выставка американского абстракциониста Шона Скалли. Он не смог приехать на вернисаж в начале марта, поэтому наша беседа с крепким спортивного вида 73-летним ирландцем состоялась на днях.

- Как связано ваше искусство с фактами вашей биографии?
- Все мои работы - сжатый пересказ моего жизненного опыта. Иначе невозможно творить. Я начинал с декоративного искусства в духе немецкого экспрессионизма. Одновременно интересовался коммунистическими идеями, антиапартеидом, был связан с движениями против ядерного оружия.
Потом мне стала интересна идея интернационализма как универсального языка искусства. В какой-то момент я понял, что единственно возможное международное искусство - это супрематизм и конструктивизм.
- То есть вы испытали влияние русского авангарда?
- Конструктивизм отражает устройство нашего мира. Супрематизм предлагает новое духовное искусство.
- В этом году исполняется 50 лет молодежной революции 1968 года, изменившей западный мир. Вы в ней участвовали?
- Кроме антивоенных акций создал блюзовый клуб, был солистом рок-группы. Но на мой взгляд, эта музыка эфемерна, а хотелось заниматься тем, что останется в будущем. Визуальное искусство остается.
- Скажите, а зачем вы добивались получения черного пояса по карате?
- Я борец по жизни. В карате для меня важно, что оно задействует мой интеллект, требует знания японских понятий и терминов. Это новое знание о других. Про историю Ирландии я знаю достаточно, о Востоке хотелось узнать больше.
- Вы дважды номинировались на английскую премию Тернера. Но так и не получили ее. Обидно?
- Нет. Еще одним дважды номинантом, так и не получившим премию, был знаменитый живописец Люсьен Фрейд. Англичане сильно недооценивают живопись.
- Вы говорите о духовном в искусстве. Что изменилось за последние сто лет, со времени публикации книги Василия Кандинского на эту тему?
- Искусство получило возможность влиять на мир. Во времена Кандинского художники были этакими монахами. Даже когда я начинал работать, то единственное, на что рассчитывал, может быть, у меня будет дом, он же мастерская, размером примерно как этот небольшой зал в Мраморном дворце, где мы общаемся. Я не думал о выставках по миру, телекамерах и тому подобном...
- Всякое ли искусство духовно, как это узнать?
- Я не знаю ответа, но уверен, что любое искусство не может быть неискренним. Оно может быть поверхностным... Но это отражение мира художника. В моем искусстве однозначно есть какое-то духовное начало. Что не значит, что, подходя к холсту, я думаю - вот сейчас буду создавать «духовку».
- Духовны ли, например, «каракули» очень дорогого художника Жан-Мишеля Баскиа?
- Да, потому что он эмоционально затрагивал мистическую сторону нашего мира. Для меня, как глубоко религиозного человека, эмоциональность и мистицизм неразделимы, они связаны с понятием вселенской любви. На мой взгляд, здесь есть аналогия с поп-музыкой, духовное искусство не должно быть тихим, молчаливым в своем обращении к людям.
- Разве ваши картины не предназначены для тихого медитативного восприятия, несовместимого с рок-музыкой?
- Они агрессивнее, чем у классиков абстракционизма. Но чтобы это почувствовать, надо их долго рассматривать.
- В одном интервью вы сказали, что фигуративное искусство тривиально. Значит ли это, что Рембрандт - тривиален?
- Не мог я такого сказать, это ошибка перевода. Рембрандт - один из моих любимых художников. Иногда, когда я что-то не могу выразить в абстракции, сам пишу фигуративные работы. Например, портрет моего сына - ему сейчас восемь лет. Но во времена Рембрандта все было по-другому. Сейчас фигуративное искусство не может выйти за определенные рамки. Для меня создание единого универсального языка возможно только в абстрактном искусстве.
- Философ Теодор Адорно сказал, что искусство после Освенцима невозможно. Согласны?
- Нет. Только искусство и возможно. Ведь Освенцим был абсолютным злом, про которое нельзя забывать.
- Зачем, по-вашему, люди ходят в музеи?
- Они находят там удивительное и загадочное. Еще Зигмунд Фрейд заметил, что человек не может жить без красоты. Хотя никто не знает, почему это так.
Материалы рубрики
Для посетителей Летнего сада сыграет духовой оркестр
Выставку «Сохраняя историю» представили в Русском музее
На Марсовом поле развернется масштабный выставочный проект
Самое читаемое



Эротика в обмен на продукты. Как художник Сомов выживал в Петрограде
Русский музей развернул в Михайловском замке выставку к 150-летию Константина Сомова.

Иронический оптимизм от Тарантино. О чем рассказывает фильм «Однажды в... Голливуде»
В своей картине режиссер противопоставляет жизненную правду - и ее вечную, несокрушимую экранную имитацию.

Перчик под дождем. Как прошел фестиваль «Оперетта-парк» в Гатчине
Оперетта хороша в любое время года, но летом - особенно.

Михаил Пиотровский. Не отрекаясь и не проклиная
Настал важный момент для культуры нашей страны: идет война за то, как она будет развиваться дальше.

Люди земли и неба. Какими были Семен Аранович и Илья Авербах
Вспоминаем двух советских режиссеров.

Маринист на рейде. 35 картин и рисунков Айвазовского представили на выставке в Кронштадте
Участие коллекционеров позволило наглядно показать контрасты художника, которого одинаково занимали темы бури и покоя.

Граф поклонялся искусству. В Эрмитаже представили коллекцию Строганова
Живопись, акварели, скульптура, фарфор, мебель, редкие книги — все это показывает хороший вкус коллекционера.

Анна Нетребко впервые исполнила в России партию Аиды в опере Верди
Это случилось на исторической сцене Мариинского театра на фестивале «Звезды белых ночей».

В особняке Карла Шредера открыли доступ в кабинет хозяина
Туда можно попасть с экскурсией просветительской программы «Открытый город».

Открыли архивы: неожиданные повороты в судьбах известных зданий Петербурга
О том, как решения властей отражались в судьбе самых известных объектов города, можно узнать на выставке.

«Теперь у нас подлецов не бывает». Размышления о спектакле «Мертвые души» в Театре имени Ленсовета
Спектакль молодого режиссера Романа Кочержевского – это тоска по живой душе в круговороте душ мертвых.

Михаил Пиотровский. Провокация в Венеции
Почему присутствие Эрмитажа на Венецианской биеннале вызвало у многих раздражение?
Комментарии