Тихий каннский омут

Так уж заведено последним каннским десятилетием, что конкурсные фильмы первой половины фестиваля несут зрителям печальную весть о безысходности человеческого бытия. Несут ее в разных жанрах – от настоящих страшилок до репортажей, снятых в старом добром стиле «синема-верите».

Главным «деликатесом» фестиваля и зрители, и журналисты на данный момент называют вычурно-меланхоличный детектив «В тихом омуте». Его создатель Брюно Дюмон в 1999 году получил каннскую «Пальмовую ветвь» и стал почти классиком благодаря фильму «Человечность», который погружал зрителя в сложные метафизические переживания провинциального полицейского. Дюмон располагает действие своих фильмов на «окраине» Франции – будь то Фландрия или нормандский север – в некоем символическом пространстве, где все неадекватно и попросту страшно.

Будучи философом по образованию и по первому роду занятий, режиссер Дюмон свои реалистические на вид фильмы всегда превращал в трактаты. И вдруг в Каннах он представил совершенно новый оригинальный – и комический – жанр. «В тихом омуте» чаплиниада (персонажи то и дело валятся с ног, как ваньки-встаньки, сталкиваются лбами и т. п) соединяется с сюрреализмом а-ля Рене Магритт (герои летают над пляжем, как воздушные шарики) и с пародией на театральные водевили (с завываниями и обмороками). 1910 год. В кукольных пейзажах Нормандии разворачивается макабрический сюжет про туристов-аристократов, которых отлавливают и поедают местные рыбаки-каннибалы. Следователь – копия толстяка Оливера Харди из американских комедий начала прошлого века – пытается найти ключ к происходящему, но терпит фиаско и в результате превращается в воздушный шар. Подчиненные придерживают летающего шефа за веревочку, чтобы не скрылся в облаках.

По ходу сюжета выясняется, что в семье туристов-аристократов давно процветают инцестуальные связи, что является причиной всеобщей «придурошности», а заодно и гендерных фокусов, как они выражаются. Тут изысканность эксцентрической конструкции достигает апогея: все происходящее становится блистательной клоунской пародией на «Гибель богов» Висконти. Со всеми висконтиевскими темами вырождения и выживания, ангелов и дьяволов. Главный французский киножурнал «Кайе дю синема» написал про Дюмона: «Что за чудо его фильм – это все равно, как если бы Тарковский и Бергман вдруг сняли простодушные комедии, оставаясь при этом на высоте своего философского анализа бытия».

И тоже очень тонкая социальная буффонада – «Ученик» Кирилла Серебренникова, участник программы «Особый взгляд». Отчасти остро шутовская, отчасти назидательная драма про подростка, чей пубертатный кризис выражается в религиозной мании. Главный герой по фамилии Южин начинает изводить окружающих цитированием Библии. Его поучающие выпады-выходки больше похожи на игру в крестики-нолики (сойдется – не сойдется), нежели на изучение христианского мировоззрения. На что ему все пеняют – от мамы до священника, преподающего в школе. Южин выхватывает цитаты из контекста и жонглирует ими. Любительские, агрессивные и наивные проповеди, в которых напутаны смыслы и тезисы, однако, находят доверчивую аудиторию в среде школьной дирекции. А все происходящее становится метафорическим балаганом на тему искусства манипулирования умами. В целом фильм – образец кино социального беспокойства.

А вот известный британец Кен Лоуч не играет в стилевые игры. Уже не один десяток лет он снимает пронзительные драмы о выживании рабочего класса и сейчас, как написали все газеты, достиг квинтэссенции своего жанра. «Я, Дэниэл Блэйк» – трагедия о безработном столяре. Ему около шестидесяти, он перенес операцию на сердце и теперь блуждает в злобном мире государственной страховой поддержки. Там, где телефонные операторы под музыку Вивальди обещают перезвонить, когда освободятся, то есть через сутки, через неделю, через век; подачи всех заявлений возможны только в режиме онлайн, а клерки представляют собой часть компьютеризированной программы и сторонятся нормальных человеческих качеств: сострадания и ответственности. То есть реализация худших предположений Джорджа Оруэлла – только без игрушечных прикрас, свойственных футурологическим киноэпопеям. Добиваясь раз за разом интервью в службе социальной помощи, тихий пенсионер становится революционером – и погибает в неравной борьбе.

В общем, надежду дал только Стивен Спилберг – вне конкурса состоялась гала-премьера его «Большого и доброго великана». Спилберг представил сказку про страну великанов, чьи империалистические амбиции побеждает дружба доброй девчушки и английской королевы. И сам приехал в Канны – радости кинолюбителей не было предела.

Эту и другие статьи вы можете обсудить и прокомментировать в нашей группе ВКонтакте

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 085 (5702) от 17.05.2016.