Театр на Садовой выпустил «истерическую трагикомедию» по пьесе Александра Введенского «Елка у Ивановых»
ФОТО Александра КОПТЯЕВА/предоставлено пресс-службой Театра на Садовой
Режиссер Роман Муромцев не в первый раз обращается к творчеству обэриутов — он был одним из создателей спектакля-променада по текстам Хармса. Да и другие его постановки говорят о том, что мироощущение и эстетика Муромцева близки к мироощущению, театральным и литературным экспериментам этого содружества поэтов. Думается, новая версия «Елки у Ивановых» Введенскому и Хармсу понравилась бы.
Пересказать сюжет этой пьесы практически невозможно. Фабула проста — нянька убивает девочку Соню, одну из своих подопечных, убийцу судят и приговаривают к смерти, родители Сони, ее братья и сестры, жених няньки и говорящая собака Вера, каждый по‑своему, проживают драму. Однако линия эта оплетена множеством несуразиц, абсурдных ситуаций, комментариев и поэтических вставок, среди которых теряется, рвется линейная логика.
В семье, о которой идет речь, мать и отец носят фамилию Пузыревы. Их годовалый сын Петя (который говорит мыслями) зовется Перовым. Несчастная девочка Соня (32 лет) — Островой. У каждого из прочих детишек (возрастом от восьми до восьмидесяти двух лет) — своя фамилия. И среди них нет ни одного Иванова, хотя название заставляет предположить иное.
Новый голос Баттерфляй: в Мариинском театре впервые выступила хорватское сопрано Лана КосТело Сони разговаривает с ее отрубленной головой, немые лесорубы — друг с другом, Петя Перов — с собакой Верой, Лев-государь — с Жирафой — Чудным зверем и не только. В финале умирают все. Просто так, по зову сердца. Правда, упоминается, что лесоруб Федор остался в живых, «выучился и стал учителем латинского языка».
Вопрос: как все это воплотить на сцене? Разные режиссеры (а пьесу эту ставили многие) отвечают по‑разному. В одной из сценических версий «Елки» собака Вера, например, была куклой, которой управлял Петя Перов. Ведь известно, что Александр Введенский зарабатывал на жизнь детскими стихами и инсценировками для театра кукол. И что в «Елке для Ивановых» присутствует характерное именно для кукольных постановок ощущение всевозможности. Почему бы голове не пообщаться с телом? Почему бы собаке не заговорить?
Однако Роман Муромцев пошел другим путем. В его спектакле действуют только люди, артисты, существующие на грани клоунады и трагедии.
На сцене (декорации придумала Екатерина Гофман) — конус, цилиндр и кубы, словно бы прогрызенные гигантскими крысами. Не то репетиционные, не то детские. Вокруг разбросаны черные шины, на заднем плане виден глобус, который потом сыграет роль Сониной головы, стоит пианино, и все внутренности его обнажены, выставлены напоказ.
Действие начинается в тот момент, когда перед зрителями открываются двери зала. Из динамиков звучит голос, зачитывающий гороскоп на ближайшую неделю. Собака Вера, не обращая внимания на людей, постепенно заполняющих зал, занимается своими собачьими делами. Соня Острова периодически выбегает на сцену, чтобы исполнить странный танец.
И вот история начинает раскручиваться, набирать ход. Артисты говорят клоунскими голосами, кричат и плачут, смеются и рычат. Большинство из них исполняют по нескольку ролей, обозначая смену образа той или иной деталью — головным убором, маской, усами, черными крыльями за спиной…
Пьеса разыгрывается без купюр. Мало того, она дополнена новыми шутками и репризами. Музыка, замечательно подобранная и написанная Владиславом Федоровым, звучит все громче. В записи и вживую (у пианино — сам композитор, ставший еще одним героем постановки).
Натурализма нет, но жестокий абсурд зашкаливает. Даже юмор не спасает, шутки далеко не всегда кажутся смешными. Так что это очень непростое зрелище, смысл которого то и дело ускользает от зрителя.
Но неожиданно у некоторых персонажей возникают абсолютно живые, естественные интонации. Эти моменты особенно хорошо отыгрывают Алексей Кормилкин (Пузырев-отец и не только) и Анастасия Подосинникова (Нянька). Благодаря им сквозь общее ощущение бреда проступают живые, искренние чувства. Зритель понимает: да, мы далеко не всегда прослеживаем логику, взаимосвязь событий, происходящих вокруг нас. Да, нам часто кажется, что одно не вытекает из другого, что кого‑то обижают без причины, а кто‑то добивается успеха случайным образом. В пьесе и спектакле это ощущение абсурда заострено, гиперболизировано, но взято оно из нашей жизни. Вывод очевиден — суть и глубинная правда заключены не в том, что с нами случается, а в том, как мы это проживаем. В наших чувствах, нашем умении видеть плохое и (или) хорошее. Важно дождаться этих ключевых точек, не сбежать из зала.
«Елка у Ивановых» — длинный спектакль, его продолжительность составляет три часа (с антрактом). Кое-где действие притормаживает, растягивается, испытывая терпение зрителей. Возможно, со временем это изменится. Премьера — начальная точка жизни спектакля, который потом всегда корректируется, уплотняется. Будет интересно еще раз посмотреть эту постановку позже.
Однако, прежде чем покупать билет, перечитайте пьесу Введенского. Подумайте, готовы ли вы к такому зрелищу.
Возрастное ограничение 18+
Читайте также:
В Московской консерватории состоялась премьера сочинения Владимира Мартынова «Халкидики»
В Мариинском театре показали спектакль Большого театра «Путешествие в Реймс» Россини
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 63 (7885) от 09.04.2025 под заголовком «На грани клоунады и трагедии».
Комментарии