Театр музыкальной комедии завершил сезон двумя премьерами
Театр музыкальной комедии завершил сезон двумя премьерами — мюзиклом «Моя прекрасная леди» Лоу в постановке Григория Дитятковского на Основной сцене и музыкальной фантазией «Сегодня, сто лет назад» по мотивам оперетт-мозаик Валентина Валентинова на Малой сцене в постановке балетмейстера Владимира Романовского.
ФОТО Марии КОВАЛЕВОЙ/предоставлено пресс-службой Театра музыкальной комедии
Эти финальные спектакли сезона напомнили публике о двух разнонаправленных векторах развития репертуарной политики театра. Спектакль про «сто лет назад» — это, по сути, музей театра, ожившие картины периода юности и взросления русской оперетты. «Моя прекрасная леди» — дитя современного театра, продолжающего стремиться к новым словам в искусстве.
Спектакль режиссера-хореографа Владимира Романовского — версия «исторически информированного исполнительства», коль скоро людей 2022 года заставляют нырнуть в события вековой давности, чтобы показать «их нравы» и манеры. В спектакле задействована добрая часть труппы — первачи, звезды XXI века, которые с упоением кинулись кривляться и манерничать в предложенных условиях. Разумеется, у них это прекрасно получилось: нехитрую азбуку, урок грамматики и фонетики старинной русской оперетты, выросшей на водевиле, они выучили и сдали на отлично.
Язык этот был сочинен Валентином Валентиновым, на надгробном памятнике которого на Литераторских мостках можно прочитать о том, что он был «первым творцом русской музыкальной комедии». Валентинов начал свою бурную карьеру с куплетов, а потому «капустный» стиль въелся в его опусы, как запах борща в передник шеф-повара. Когда на этой премьере раздались до боли знакомые мотивы арий из опер Чайковского, Верди, оперетты Оффенбаха, пришлось поерзать в кресле от неловкости за вопиющий плагиат, но это ощущение отпустило, когда программка пояснила, что вот так автор и выезжал на крыльях шедевров, называя этот прием то «мозаикой», то «пастиччо», что в переводе с итальянского означает просто-напросто «паштет».
Оркестр под управлением Андрея Алексеева стал в этом спектакле едва ли не главным бенефициантом: настолько ярко были отреставрированы и любовно-остроумно исполнены все номера. Антону Олейникову досталось играть этого самого Валентинова, и сделал он это, как всегда, с большим апломбом и слегка меланхоличной иронией, поднаторев в предыдущем спектакле «Кабаре для гурманов», созданном в той же стилистике аутентичной музейной русской оперетты, а точнее, даже ресторанной, кафешантанной музыки. В этот раз его герою предстояло провести прослушивание, чтобы срочно собрать новую развлекательную программу. Мужчины представили номера с лихим акробатическим акцентом, модный в ту пору заграничный танец матчиш или куплеты начальника пожарных Сысоя из «Наших этуалей». Артистки — всевозможные Нюры, Татьяны, Лючии, Шуры и Нэры — предлагали сначала красивые глазки, соблазнительные формы, ручки, ножки, бюсты, а уж потом — номера, в данном случае исключительно музыкальные. Предлагались и дуэты, и трио, и квартеты. В театре оперетты этуали сегодня есть на любой вкус, и предполагаю, что двигаются и поют они в наши дни намного совершеннее, чем тогда. Но что не исчезает с веками, так это проблема ролей по масштабу и достоинству, которые нужно иногда ждать годами и так и не дождаться. Названия оперетт Валентинова словно состязались в пошлости: «Ночь любви», «Наши этуали, или Шансонетки в лицах», «В волнах страстей», «Королева бриллиантов»… Такое было время, культура, интересы. Многое, впрочем, не изменилось и сегодня.
Если опусы Валентинова уносили в прошлое, то спектакль Дитятковского тянул куда‑то в будущее. Режиссер сильно усложнил задачу и себе, и артистам, и особенно зрителям. Пришедшая в надежде увидеть что‑то легкое и веселое, публика растерялась, когда на сцену вышел профессор Хиггинс и стал с какой‑то угрожающей силой делиться своими взглядами на первостепенную важность языка. В исполнении Владимира Садкова, который ворвался в Театр музыкальной комедии несколько лет назад яркой кометой, этот персонаж обрел надрыв, истеричность, одержимость, показав фанатика на грани психического срыва. Но срыва не случится: его предотвратит своим появлением Элиза Дулиттл.
Музыкальную комедию, хорошо известную по фильму с участием ослепительной Одри Хэпберн, Григорий Дитятковский увел вместе с художником-постановщиком Владимиром Фирером в водоворот драмы. Он усилил и укрупнил мотивы взаимоотношений и борьбы полов, преображения бродяжки Элизы в ту самую леди, как гусеницы в прекрасную бабочку. Сам режиссер признавался, что с музыкальным театром он на вы, и в спектакле нельзя не заметить доминирования разговорных сцен. Кажется, что некоторые из них длятся вечность и никак не могут закончиться. Режиссер и не собирался прятаться за музыку, ему было важно и интересно попробовать ответить на мучившие его вопросы. Зато как проработал он все роли с певцами, для которых эта постановка была работой на преодоление!
Работа с певцами и была для Дитятковского как работа Хиггинса с косноязычной Элизой. Проблему уличного акцента главной героини режиссер решил, правда, крайне своеобразно, сделав ее речь такой, будто в ее рту нет пары-тройки зубов и ей требуется, скорее, посещение стоматолога.
Решенный в ограниченной цветовой гамме, спектакль хорош уже тем, что призывает к порядку и дисциплине на всех уровнях — от слов до одежды. Ведь проблема языка и грамотной содержательной речи стоит сегодня весьма остро.
Вера Свешникова играет Элизу с феноменальной самоотдачей. Она кажется единственно возможной кандидатурой на эту роль, хотя режиссер не скрывал, что когда‑то рассчитывал на то, что роль достанется блистательной Ольге Лозовой, солистке Театра музыкальной комедии, безвременно покинувшей этот свет. Отец Элизы — Альфред Дулиттл в исполнении изрядно похудевшего Павла Григорьева — также обрел идеальную психофизику. Он так талантливо напоминает Евгения Леонова, что ловишь себя на ощущении, будто перед тобой он и есть.
Незаменимая, строгая, но безгранично милая и архидушевная миссис Пирс получается у Валентины Кособуцкой такой, что каждому зрителю хотелось бы иметь в доме подобную уютную и компетентную экономку, чьи манеры похожи, скорее, на королевские. За право быть неотразимой мамочкой Хиггинса здесь конкурируют темпераментные блондинки Елена Забродина и Светлана Лугова, а заливисто смеющийся Фредди не мог бы получиться лучше ни у кого, кроме как у выдающегося простака Романа Вокуева, артиста с недюжинным потенциалом.
Хочешь не хочешь, а станешь среди таких артистов самой прекрасной леди на свете.
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 132 (7215) от 21.07.2022 под заголовком «В Музкомедию за логопедией».
Комментарии