Таланты и их фанаты. Юбилейный «Самсон и Далила» Ольги Бородиной - в Мариинском театре

Ольга Бородина, солистка Мариинского театра, отметила 30-летие творческой деятельности концертным исполнением оперы «Самсон и Далила» Сен-Санса, пригласив разделить с ней сцену знаменитого аргентинского тенора Хосе Куру и французского маэстро Эммануэля Вийома.

Мариинский театр/ Фотограф Валентин БАРАНОВСКИЙ/ 2018 г.

Публика после финальной сцены не просто взорвалась оглушительными овациями - она взревела, как ревут футбольные фанаты при забивании долгожданного гола. Оркестр, хор и слившиеся с ними солисты исполнили партитуру так, что, кажется, исчерпали до дна ее смысл. Добиться такого эффекта дирижеру удалось благодаря не только наличию двух суперзвезд - меццо-сопрано и драматического тенора, но и интенсивным репетициям, о которых с восторгом рассказывали сами оркестранты. Оркестр Мариинского театра в руках дотошного Эммануэля Вийома казался библейским миром, полным противоречивых чувств, ароматов, ритмов, энергий.

Первый шквал аплодисментов достался оркестру после буйной симфонической «Вакханалии», норовящей вырваться и затопить все. В буклетике, выпущенном к юбилею Ольги Бородиной, можно было прочитать, что она «не любит слабых мужчин». Не любит она и слабых партнеров по сцене, потому что гораздо сильнее зажигается от равновеликих. Она пела Далилу в «Ковент-Гардене» и «Метрополитен-опера» вместе с Пласидо Доминго, который тогда еще был тенором, а с Хосе Курой делала запись этой оперы на лейбле Erato. Исполняла она эту партию и на премьере оперы в Мариинском театре в 2003 году, а на протяжении нескольких последних сезонов периодически выходит в концертном исполнении этой оперы, не став участвовать в новой постановке Яниса Коккоса. Что и говорить - Ольга Владимировна считает, что партию ветхозаветной филистимлянки Далилы, погубившей героя еврейского народа Самсона, Камиль Сен-Санс «написал для нее».

Партия не только идеально ложится на ее голос, но и отвечает масштабу артистического дарования Бородиной, обожающей героинь со сложным противоречивым характером, любящих размах во всем: в жизни, любви, власти. Шутка ли - меццо-сопрано растит трех сыновей-богатырей... Выдержке и самообладанию Ольги Бородиной в тот вечер можно было позавидовать: певице пришлось очень тяжело, поскольку выступление совпало с днем похорон ее любимого концертмейстера Дмитрия Ефимова, памяти которого она и посвятила исполнение оперы.

Когда говорят, что нет ничего лучше концертного исполнения, имеют в виду то, что происходило в тот вечер на сцене Мариинского. Для Ольги Бородиной и Хосе Куры декорации и в самом деле были не нужны. Два этих оперных титана своими голосами, жестами и интонациями несли дух великого оперного века, мыслившего иными масштабами и категориями. В них напрочь отсутствовала суета, беспощадно поразившая век нынешний. Это величие замысла поддерживали их младшие коллеги - баритон Владимир Мороз в партии верховного жреца Дагона, бас Олег Сычев в скромной партии Абимелеха и величественный Юрий Воробьев тоже в небольшой, но важной партии Старого иудея, наставника Самсона.

Сцену соблазнения виртуозно сыграла не только Ольга Бородина, но и ее приглашенный гость. Ядовитый мед обольщения, источаемый меццо-сопрано, особенно в низком контральтовом регистре, проникал во все поры и партнера по сцене, и слушателей. Хосе Кура демонстрировал искусство драматического тенора, сильно смещая акцент в сторону драматического, как будто ему было тесно в регламенте мелодической строки. Певец-актер, он очень зримо провел ту часть оперы, в которой его герой был уже ослеплен врагами. Его пение граничило с рыданием, питавшимся «смертельной тоской», в которой признавался Самсон. Сцену же разрушения храма Кура решил с хирургической точностью, прибегнув к лаконичному жесту резко вздернутых рук: языческий храм Дагона был разрушен, сдетонировав в оглушительных овациях.

Ольга Бородина, к сожалению, выступает не так часто, как мечталось бы ее поклонникам, зато каждый ее выход на сцену запоминается навсегда. Она хранит верность нескольким любимым партиям, среди которых главная - Марфа в «Хованщине» Мусоргского, Марина Мнишек в «Борисе Годунове», иногда в концертном исполнении - Любаша в «Царской невесте» Римского-Корсакова. Немного жаль, что она не поет партии вердиевских колдуний Ульрики и Азучены, как не берется она и за партию, скажем, Графини в «Пиковой даме», что тоже было бы чрезвычайно любопытно увидеть и услышать в ее трактовке. Но ясно одно: Ольга Бородина обещает еще много интересного.

Материал был опубликован в газете под № 080 (6189) от 08.05.2018 под заголовком «Искушение Далилы».

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 080 (6189) от 08.05.2018.