Судный день в английской оперетте

Премьера Театра музыкальной комедии «Кокс и Бокс в суде» в постановке молодого Сергея Пантыкина, названная «вечером британской оперетты» и показанная на Малой сцене, впервые познакомила петербургскую публику с музыкой английского классика Артура Салливана.

В суде может быть весело, утверждают авторы спектакля. ФОТО предоставлено пресс-службой Театра музкомедии

В Театре музкомедии сегодня собирается живая энциклопедия оперетты, а потому можно выбирать: отводить ли душу и смеяться по-французски, по-венгерски, по-австро-немецки, по-русски... С появлением «Кокса и Бокса в суде» возникла редкая возможность оценить еще и тонкий английский юмор.

Имена композитора Артура Салливана и драматурга Уильяма Гилберта широкому слушателю неизвестны. Между тем за ними скрывается уникальный мирок - жанровая «островная» разновидность оперетты, развивавшейся своим уникальным путем. В связи с именами Гилберта и Салливана существует феномен «Савой-оперы», своим названием обязанный Театру Савой в Лондоне, где творили два этих автора. Достаточно двухчасового опыта слушания «Кокса и Бокса», чтобы без труда понять близость родства английской оперетты и стиля Жака Оффенбаха, но в очень индивидуальном преломлении.

«Кокс и Бокс в суде» - название, сочиненное не Гилбертом и Салливаном, а отцом и сыном Пантыкиными - композитором Александром и режиссером Сергеем. Они соединили в своем сценарии две комические оперы - «Кокс и Бокс, или Давно разлученные братья» и «Раддигор», о чем сообщили в программке. Они сочинили новую пьесу, соединив оригиналы так, чтобы соблюсти баланс новизны с опереточными и водевильными мотивами, вызывающими радость узнавания и полными необходимых глупостей.

Начался «вечер британской оперетты» буквально за упокой - со сцены похорон. Молодая вдовушка Анна-Пенелопа прикидывалась убитой горем. Однако покойнику почему-то не лежалось спокойно: то ерзать в гробу начинал, то руку вскидывал, а то и вовсе выпрямился, распугав собрание плакальщиков. Погруженной в траур вдове пришлось срочно утрамбовывать восставшего. А восстал он не зря, зная ветреный нрав женушки, которая обрадовалась сумме в завещании и открывшейся возможности соединить свою судьбу с газетчиком Джоном Боксом.

В следующей картине на первый план вышла история недоразумения - заселения Бокса и шляпника Кокса в одну комнату, которую им сдал предприимчивый сержант в отставке, решив, что один работает ночью, а другой - днем. Дело чуть было не кончилось скандалом, пока эти двое не решили подать на Анну-Пенелопу в суд за то, что та подпортила жизни многим мужчинам...

Так, улавливая нить сюжета и прислушиваясь к неизвестной и очень заводной музыке, можно провести половину «вечера оперетты». А потом настает черед сцены в суде, где случилось все основное, в том числе и прорыв в режиссуре. Молодой режиссер сначала разминался, а когда дело стало двигаться в сторону финала, он вдруг словно опомнился, резко включив воображение.

Как только появился адвокат Кокса и Бокса в исполнении Романа Вокуева с его остроумной гротескной пластикой, хлестким словом, системой значимых жестов, так все сразу заиграло другими красками и смыслами: появился стиль. Тут же возник и «хор судейских молотков», выстроились и правильные танцы (Надежда Калинина), превратив зал суда в пространство для здорового смеха. Правда, и в этой сцене перец и специи не везде были распределены в требующихся дозах, но режиссерами, как и поварами высокой кухни, становятся не сразу. Сергей Пантыкин показал себя как немало обещающий.

Музыка же Салливана весь вечер вела с архивом памяти слушателей свою игру, напоминая интеллектуальный капустник. Этот жанр с удовольствием поддержал дирижер Андрей Алексеев. Все началось с траурного марша в духе последней картины «Травиаты» Верди, продолжилось хором цветочниц, встречавшихся в операх через одну, по пути мерцали ритмы волнующейся Эвридики из оперы Глюка, секстета из «Лючии ди Ламмермур» Доницетти...

Музыка оперетты настояна на мотивах европейской оперы XIX века. Пикантная песенка о барабане из уст отставного сержанта Баунсера взяла за основу знаменитый хор «Ратаплан» из «Силы судьбы» Верди. Легкий английский колорит придавали отсылки к балладам, а также аллюзии на ораториальный стиль Генделя в кантате «Суд присяжных».

Ближе к финалу понеслись ритмомелодические фигуры из «Сказок Гофмана» Оффенбаха вперемешку с ритмами салонных танцев викторианского Лондона. Душноватый аромат старой Англии корректно поддержал и художник Сергей Новиков в сценографии и костюмах.

Все это английское балагурство пришлось по вкусу молодым артистам Театра музыкальной комедии. Режиссер проявил вкус в выборе солистов как на первые, так и на вторые роли, хотя на Малой сцене не было ощущения второстепенных партий. Все выводили свои линии на первый план в многофигурном ансамбле.

Дебютантке премьеры сопрано Виктории Мун не хватило артистического разнообразия, зато отлично была решена вокальная сторона, требовавшая оперной основательности. И Кокс у мастеровитого Олега Коржа, и Бокс у дебютанта Даниила Соколова умело пользовались карикатурными штрихами. Сержант Баунсер в исполнении бравого усача Алексея Штыкова и вовсе покорил публику, вызвав к тому же ассоциации с обожаемой кинокомедией из английской жизни - «Здравствуйте, я ваша тетя!».