Слово о «Слове...»

Набрав в поисковике «Культурные даты года», неожиданно прочитала: «865 лет со времени рождения русского князя Игоря Святославовича». Оставив точность дат, как и написание «Святославович», на совести составителей рекомендательного списка, выбором персонажа все-таки озадачилась.

ФОТО Asaf Eliason/shutterstock.com

Князь, рождение которого нам рекомендуют отметить, – герой произведения, мимо которого большинство проходят в 9-м классе средней школы, чтобы уже никогда к нему не вернуться. Но однажды, в солидном уже возрасте, перечитывая многократно читанный по преподавательской необходимости текст, я вдруг начала понимать, о чем читаю. И стало неожиданно интересно. Перечитывала я, разумеется, перевод, а переводов «Слова о полку Игореве», по подсчетам Корнея Ивановича Чуковского, в 1968 году было 45. Сейчас уже больше. Стала я эти переводы сопоставлять, после чего захотелось открыть подлинник и узнать, а что же там на самом деле написано.

Первый вопрос, который возникает у неотягощенного школьным образованием читателя, – о причине похода. Разные переводчики, а переводчик – всегда интерпретатор, отвечали на этот вопрос по-разному. По версии Н. М. Карамзина, Игорь отправился в поход «желая воинской славы». У В. А. Жуковского «вспала князю на ум охота (...) отведать Дону великого». В переводе Н. А. Заболоцкого «Вспала князю эта мысль на ум//Искусить неведомого края». Согласитесь – разные прочтения.

Не вполне объяснимый познавательный интерес Новгород-Северского князя к Дону заставил меня обратиться к подлиннику. И там я прочитала слова князя: «Любо испити шеломом Дону». Как нетрудно догадаться, из шлемов наши далекие предки обычно не пили. Испить шеломом – это значит победить какую-то страну, захватить ее земли.

Рядом, строкой выше, были предваряющие Игоревы слова автора, те самые, которые меня заинтересовали в переводах: «Спала князю умь похоти». Перерыв многочисленные комментарии, о заинтересовавшем меня слове «похоти» ничего не узнала. Оказалось, что глагол «похотити» в древнерусских текстах пока не обнаружен. Есть предположение, что он мог иметь значение, близкое к современным «овладеть», «охватить». Однако в словаре В. И. Даля кроме всем нам известного значения существительного «похоть» – плотское вожделение есть и еще одно – прихоть, причуда, произвол. Если добавить, что ученые связывают значение слова «спала» с чешским аналогом, обозначающим «лихорадочный огонь», то ситуация начала похода грустно проясняется.

Картина первого победного столкновения, которая так фанфарно звучит у Заболоцкого: «На рассвете, в пятницу, в туманах, //Стрелами по полю полетев, // Смяло войско половцев поганых//И умчало половецких дев», – у автора «Слова...» аранжирована совершенно иначе: «...в пятъкъ потопташа поганыя плъкы Половецкыя...». Буквы Ъ и Ь в XII веке обычно произносились как краткие О и Е. Зная это, перечитайте фразу и вслушайтесь в тупое звучание копыт – по грязи ли, по телам ли человеческим. И какая победа – грабеж обоза кочевников...

Зато как грозно шумит и гремит у автора вторая, трагически закончившаяся, битва. Она завершается поразительным образом, страшно и точно переданным Заболоцким: «Мертвыми усеяно костями, // Далеко от крови почернев, задымилось поле под ногами,// И взошел великими скорбями//На Руси кровавый тот посев».

Эти «великие скорби», которые принес людям поход Игоря, подробно описаны автором, имени которого мы никогда не узнаем. И его голос, громкий в переводах, тихим стоном «мычючи» в плаче русских жен, скрытом от поспешного взгляда более эффектным, а потому вошедшим во все хрестоматии в самых разных переложениях плачем Ярославны.

«А Игорева храброго полка не воскресить!» – это из максимально приближенного к подлиннику прозаического перевода Л. А. Дмитриева, Д. С. Лихачева и О. В. Творогова. Понятно, что восклицательный знак – от переводчиков. У автора, точнее у переписчика конца XV или начала XVI века, а именно этого времени список обнаружил и издал А. И. Мусин-Пушкин, вообще никаких знаков нет.

Но есть в тексте, который был впервые издан в 1800 году, еще одно отличие от всех дальнейших переводов, кроме, кажется, только переложения В. А. Жуковского. Здравицей вернувшемуся из плена князю завершается большинство переводов: «Слава князям, и дружине слава!». Лишь грустный Жуковский заметил, что в авторском (условно, разумеется) тексте нет союза И, потому перевел в точном соответствии с тем, что было написано: «Слава князьям, а дружине аминь!»

И опять обратимся к словарю Даля. «Аминь – наречие, церк. – истинно, воистину, подлинно, верно и крепко. Народ обратил «аминь» в существительное, разумея либо молитву, либо конец дела». Тогда последние слова поэмы о ненужном и несчастном походе можно прочитать как «Князьям слава, а дружине конец».

Отметим день рождения князя Игоря.

Эту и другие статьи вы можете обсудить и прокомментировать в нашей группе ВКонтакте

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 042 (5415) от 12.03.2015.