Слонимский и цветок бессмертия. Петербург прощается с великим композитором
Сегодня в Комарове похоронят композитора Сергея Слонимского.
Сергей Слонимский в передаче «Начало времени композиторов». ФОТО АВТОРА
Музыка Слонимского захватывает: пианисты и скрипачи, виолончелисты и вокалисты выбирают ее для своих концертных и конкурсных программ, ее включают в списки обязательных пьес разнообразные исполнительские конкурсы, ее много издают - и тиражи раскупаются. Почему? Помимо глубины и одновременно легкости в музыке Слонимского всегда есть некий разворот к исполнительству как таковому - она как будто учитывает и форму руки, и изгиб струны, и то виртуозно соревновательное начало, которое всегда составляло существо музыкального искусства (формула «посмотри, как я могу»).
И, конечно, музыка для детей. Все юные российские (и не только) пианисты проходят через это: Мультфильм с приключениями, Дюймовочка, Бармалей, Полька из «Ревизора», Колокола. Песня «У кошки четыре ноги», ставшая частью советского культурного кода: многие считают ее фольклором, но она авторская, просто, видимо, Слонимский знал о детстве что-то важное.
Из чего состоит музыка Слонимского? Это архаичный славянский напев, причудливость шемякинского Щелкунчика, неожиданное мажорное трезвучие, русская классическая традиция и петербургский текст, а главное - высокий градус витальности, идущий от русского пересмешничества. Не оно ли - «цветок бессмертия», который искал Гильгамеш? «Прощание с другом» на текст «Эпоса о Гильгамеше» в переводе Дьяконова Слонимский считал своим главным сочинением.
Как проходили уроки композиции в классе Слонимского? С 15.00 до 18.00 - занятие со студентами: сразу со всем классом (едкие комментарии - про заболевшую студентку: «Лена что - изнемогла?»), с 19.00 до 22.00 - основательный аналитический разбор какого-нибудь произведения. «Пиковая дама», например: опера играется на рояле и поется целиком с параллельными комментариями. Ноты здесь в принципе не нужны, они ставятся для студентов, а вообще вся мировая музыка есть у Слонимского в голове и пальцах.
Распространяться, но не распространять себя, а влияя - создавать особое музыкальное пространство. Среди учеников Слонимского много и тех, кто носит на себе печать стиля учителя: жюри симфонических конкурсов переглядывается, когда звучит знакомый оборот (дорийский минор, специфичное последование трезвучий) - вот опять слышно «слоновского» ученика. Еще больше у него учеников непохожих - и это очень важно. Уметь видеть другое, приветствовать непохожее («мне это не близко, но нравится», «ну это-то у вас сложный минимализм, не упрощенный, пусть будет») - самое сложное и недостижимое в искусстве обучения композиции. Как научить тому, что внеположно тебе?.. Слонимский мог.
Особенная для Слонимского тема - боль отвержения, утрата доверия, предательство друзей. Почему он об этом так часто говорил? Уж точно не от собственной слабости: сила его личности была колоссальной и притягивала всех. Дело в том, что для Слонимского это тема постоянного экзистенциального исследования: он всегда много размышлял о короле Лире, а одну из своих симфоний посвятил «своим врагам» - за этой иронией важный нерв его музыкального мышления.
Мелодия - «невидимый град Китеж» музыки Слонимского. И дело не только в том, что очень часто его темы можно в прямом смысле слова напеть (что редкость в новой музыке), в других же случаях она подспудно присутствует даже во внешне «хаотической» музыкальной ткани. А и в том, что он вообще грезил о приходе мелодического ренессанса: считал, что пришло время мелодии как нового высокого синтеза: он еще не наступил, но вот-вот придет. Его последняя и самая фундаментальная книга - «Мелодика» (2018), пособие для вузов, а на самом деле - больше: новая дисциплина, тут же введенная Слонимским в обязательную программу студентов петербургской Консерватории.
В передаче «Начало времени композиторов», ставшей - можно ли было подумать? - его последним интервью (июнь 2019-го), Слонимский с невероятной энергией, дико и необузданно поет услышанную им народную песню «розан мой розан, виноград зеленый», а еще рассказывает о деревне Ножовка, «где живут люди смелые, пьющие, страшные и девушки необыкновенной певучей души». Колоссальная сила, идущая изнутри, с годами не только не утрачивалась, но как будто бы аккумулировалась в нем.
...В последние недели жизни в больнице (а навещали его ученики всех поколений - постоянно дежурили в палате) Слонимский не особенно охотно отвечал на вопросы о самочувствии, но много говорил о своих студентах, о музыкальных событиях, о делах Консерватории. Со своими студентами обсуждал их композиторские планы на семестр, а меня, например, спрашивал про моих учеников (его композиторских «внуков») - кто в каком направлении движется, какой тип минимализма использует, какими текстами интересуется.
Ровесник Шнитке и Денисова, до 2020-го года включительно продолжающий создавать и влиять. Энергичное жилистое тело, в котором внутренний стержень был столь силен, что незаметен частичный паралич последних недель (разве он когда-нибудь принимал во внимание физическое?.. Ни одного пропущенного занятия «по болезни» только за мои восемь лет обучения у него). Десятки учеников, которые приходят в больницу не только навестить, но и показать свою новую музыку.
Нельзя уйти из пространства, которое сам и создал. Смерти нет.
Автор - композитор, пианистка, педагог, ученица Сергея Слонимского.
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 026 (6624) от 13.02.2020 под заголовком «Слонимский и цветок бессмертия».
Комментарии