Скрипичный геном Ауэра. Лучшие скрипачи современности выступили в Петербурге

На завершившемся в субботу международном скрипичном фестивале-конкурсе «Ауэр. Наследие» в Малом зале Филармонии состоялись четыре сольных концерта лучших скрипачей современности, чья школа уходит корнями к имени Леопольда Ауэра (1845 - 1930).

Давид Грималь впервые выступил в России. ФОТО Анны ФЛЕГОНТОВОЙ предоставлено пресс-службой фестиваля

В формате фестиваля-конкурса этот уникальный музыкальный проект прозвучал впервые. Открывал «смотр» в концертном зале дворца Белосельских-Белозерских его художественный руководитель и председатель жюри профессор петербургской Консерватории Михаил Гантварг. Он учился в Ленинградской консерватории у Михаила Ваймана, который в свою очередь постигал школу высшего исполнительского мастерства у Юлия Эйдлина, а тот шлифовал его у самого Леопольда Ауэра.

Портрет Ауэра висел в Малом зале им. Глазунова в историческом здании Консерватории до его закрытия на «капремонт». Пока неизвестно, когда Консерватория в это здание снова вернется. Чтобы образ выдающегося скрипичного педагога не забыли окончательно, Михаил Гантварг вместе со своим учеником Чингизом Османовым решили напомнить о нем и усовершенствовать традиционный формат конкурса, расширив его фестивалем с участием российских и зарубежных музыкантов.

В этом году круг участников и был обусловлен их принадлежностью к школе, ведущей в последнюю четверть ХIХ века - к имени Леопольда Ауэра, считающегося после Генриха Венявского основоположником российской скрипичной школы. Под каждой фотографией члена жюри конкурса в буклете выписана «генетическая» цепочка педагогов, приводящих к Ауэру.

Смотрим, к примеру, на очень известного сегодня венгерского скрипача Кристофа Барати, часто выступающего в Концертном зале Мариинского театра, и видим, что его непосредственным учителем был Эдуард Вульфсон, которого учил Натан Мильштейн - ученик самого Ауэра. Или французский скрипач Давид Грималь: Филип Хиршхорн - Михаил Вайман - Юлий Эйдлин - Леопольд Ауэр.

Блистательная просветительская идея организаторов фестиваля-конкурса вывести эдакое генеалогическое древо петербургской скрипичной школы ничего, кроме уважения и даже восторга, не может вызывать. Она дает простор для дискуссий и, что еще более важно, - широкий международный контекст, выводящий проблему за рамки узкого консерваторского цеха.

А петербургский слушатель и в самом деле истосковался по скрипичным лидерам, по азарту и гордости за своих и не своих ярких скрипачей, на концерты которых хотелось бы покупать билеты. Такой проект долго ждали, и его инициаторов можно только поздравить, поскольку они сумели опередить даже Мариинский театр, который почему-то задержался с освоением этой темы, уже успев придумать и фортепианный фестиваль «Лики современного пианизма», и флейтовый фестиваль, и «Северную лиру», посвященную арфе.

Михаил Гантварг не побоялся этим фестивалем высветить проблему: почему при полноценном функционировании в петербургской Консерватории оркестрового факультета с кафедрой скрипки и альта в городе так мало сольных концертов «своих» скрипачей, особенно молодых. Вопрос ли это только недоверчивых сотрудников филармонических залов, не рискующих предоставлять площадки молодым, или в чем-то еще, в конфликте чьих-то интересов, чьей-то ложной скромности.

Фестиваль-конкурс решительно попытался соединить фестивальную и конкурсную части, включив в свою программу также серию мастер-классов, которые привлекли много студентов. Все это вместе взятое создало уникальную информационную среду, окунувшую профессиональных слушателей и любителей в мир богатейшего скрипичного репертуара и исполнительского мастерства - от совсем начинающих музыкантов, отважившихся принять участие в конкурсе, до уже сложившихся мастеров.

Чингиз Османов в своем сольном концерте поразил неформальностью подхода. В первом отделении он играл номер за номером, не дожидаясь конца аплодисментов, словно стремясь не дать слушателю опомниться. Вслед за «Речитативом и скерцо-каприсом» Крейслера врывалась Четвертая соната Изаи, которую теснили знаменитые Интродукция и Рондо-каприччиозо Сен-Санса. Сочный, порывистый, страстный звук скрипача помогал создавать образ музыканта-романтика. Публика не успевала опомниться, открывала рот от удивления, видя, как ломает шаблоны восприятия молодой скрипач. Наверное, только так и можно увлекать слушателей. Пианист Александр Рубинов виртуозно успевал ловить стремительного скрипача, как в акробатических номерах.

Уроженец Ленинграда Дмитрий Махтин, продолживший занятия скрипкой в Нидерландах у Филиппа Хиршхорна, также учившегося в Ленинградской консерватории, посвятил свое выступление учителю Михаилу Гантваргу. После Адажио ми мажор для скрипки с оркестром и Рондо до мажор для скрипки с оркестром под управлением Александра Титова он исполнил сольную партию в концерте для скрипки с оркестром «Американские времена года» Филиппа Гласса. Сдержанный, строгий и не слишком эмоциональный, Дмитрий Махтин в сочинении Гласса 2009 года, едва ли не впервые исполненном в Петербурге, ввел публику в меланхолию и тревожность современного сумеречного мегаполиса. В нем так мало места для любви и так много - для одиночества.

Французский скрипач Давид Грималь впервые выступил в России. Известный сегодня в Европе как художественный руководитель оркестра «Диссонансы», выступающий без дирижера, Грималь представил программу французских сонат Дебюсси, Равеля и Франка. Абсолютно погруженный в музыку, словно исчезающий в своей физической оболочке, оставляющий только звук - стройный, ровный и целеустремленный, Давид нашел идеального партнера в лице петербургского пианиста Петра Лаула. Все три сонаты являли не просто преемственность французской композиторской школы. Грималь создавал магию французского стиля, уча отбрасывать все лишнее, упиваясь изобретательностью композиторской мысли.

Завершал дефиле скрипачей Кристоф Барати, выступивший с пианисткой Зариной Шиманской. Его программа представила движение от духовного к светскому, от Партиты Баха к «Цыганке» Равеля. Неспешно выходя к месту выступления, он оглядывал зал, давая понять, как важны ему абсолютная тишина и внимание. Даму, которая решила выйти во время Соль-мажорной сонаты Брамса, он чуть не испепелил возмущенным взглядом. Своей манерой, в которой были и техника, и чувство стиля, и музыкальность, и педантичное внимание к нюансам, он отразил имперский стиль в искусстве с его совершенством и холодностью, оставляющими душу слушателя в полном покое и равновесии чувств.

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 177 (6286) от 25.09.2018 под заголовком «Скрипичный геном Ауэра».