Самый технологичный вид искусства. Владимир Хотиненко — о кинематографе
Каким будет кино ближайшего будущего? Возможно, ответ подскажет ежегодный фестиваль молодого кино «Кинолес», который должен состояться в нашем городе летом. В рамках этого фестиваля в Институте кино и телевидения уже прошел первый мастер-класс — с режиссером Владимиром Хотиненко («Зеркало для героя», «Мусульманин», «72 метра», «Бесы» и другие фильмы). Владимир Иванович к тому же еще и заведует кафедрой режиссуры игрового фильма ВГИКа. Так что будущее кинематографа, можно сказать, и в его руках.
Фото Ваго Балаяна / Предоставлено Союзом кинематографистов РФ
Объяснение в любви как кинопроба пера
Свой мастер-класс он начал с рассказа об иронии собственной судьбы.
Это было давно, еще в прошлом веке, в конце семидесятых. Хотиненко тогда работал ассистентом у Никиты Михалкова на «Обломове», и Михалков посоветовал ему поступать во ВГИК. Хотиненко вообще‑то собирался на режиссерские курсы, но послушался и отправился во ВГИК на первый тур. Экзаменаторы его спрашивают: «Вы же архитектурный институт вроде закончили?» — «Да». — «А сейчас вот в кино… Второй раз женаты? Какая‑то ветреность в вас». Хотиненко думает: «Что за вопросы?». А он ведь сделал приличные раскадровки — все‑таки за плечами архитектурное образование, умеет рисовать, да и в кино уже работал. Начал вдохновенно читать пронзительный кусок из прозы, но его остановили: «Хватит, спасибо». А на следующий день, подойдя к ведомости, Хотиненко остолбенел: напротив его фамилии красовался кол. Даже не двойка!
— Меня потом уверяли, что кол никогда никому не ставили, — до сих пор удивляется Владимир Иванович.
Видимо, экзаменаторы увидели в абитуриенте угрозу нравственности нашего кинематографа. Но кинематографическое образование Хотиненко все‑таки получил — окончил Высшие режиссерские курсы. А в 1995‑м, когда он уже запустился с «Мусульманином», ему позвонили из ВГИКа и предложили создать свою мастерскую. Он согласился.
— Довольно забавно: получив кол на первом же туре, пойти потом преподавать в этом учебном заведении…
Многолетний профессор ВГИКа, Хотиненко воспитывает в своей мастерской уже не первое поколение студентов, причем по собственной методике.
— Мы занимаемся изучением киноязыка, и я придумал систему упражнений. Всего их 33 — по количеству букв в алфавите.
— И зубов, — подсказали из зала.
— И зубов, что тоже немаловажно. Так вот, одно из упражнений — придумать сцену объяснения в любви в виде MMS-послания. Хоть девочке, хоть мальчику, хоть кошке, не имеет значения.
Несколько любовных признаний своих учеников Хотиненко показал на экране. Студенты веселились и одобрительно хлопали. Все столько раз видели, как в кино объясняются в любви, непросто придумать нечто свое, да еще в таком ограниченном формате.
Из всех искусств технологичнейшим является кино
На мобильный телефон, как известно, снимают нынче и фильмы. В профессиональных киношных кругах многие к такому кино относятся, мягко говоря, неоднозначно. А Хотиненко считает, что это естественное развитие кинематографа.
— Кино — самый технологичный вид искусства. Оно буквально возникло из технологий и под их влиянием развивалось. Когда появился звук, скандал был дичайший! Появился цвет — ну теперь уж точно никакого кино не будет, не может оно быть цветным… А сейчас легким движением руки вы достаете эту фигню (достает мобильный телефон. — Прим. авт.) и начинаете снимать кино. Потому что здесь чувствительность, мобильность. На фестивалях уже есть фильмы, специально таким образом снятые.
По его мнению, это приблизило кино к жизни, но все же такая повальная доступность немножко и во вред.
— Я создатель кинофестиваля позитивного кино, — подхватила тему Наталья из Перми. — Когда появились блогеры, к нам стали приходить работы, которые, по сути, фильмами назвать нельзя. Главное, наверное, чтобы молодежь все‑таки не путала, что такое искусство, а что такое баловство.
— Здесь нужна деликатность, — деликатно ответил Владимир Иванович. — В том, чем мы занимаемся, нет и не может быть безусловных критериев.
Однако к вопросу о настоящем искусстве он возвращался на своем мастер-классе не раз. Слегка коснулся темы коммерческого успеха:
— Мы, конечно, все стремимся к успеху, но вот, например, режиссеры французской новой волны считали: если фильм коммерчески успешный, значит, он не получился. И они не кокетничали, они действительно так думали: если фильм всем нравится, значит, что‑то там не так.
Прошелся по вековому непрофессионализму некоторых критиков. И немножко повозмущался:
— Я хорошо отношусь к Энди Уорхолу, но когда его картины и картины Леонардо да Винчи стоят практически одинаково… мы просто сошли с ума, перепутали берега! И к «Черному квадрату» я хорошо отношусь, но это скорее дизайн. Это скорее поза, декларация, манифест, но не произведение искусства. Давайте название придумаем другое.
— Уже придумали — инсталляция, — сообщили студенты.
— Инсталляция, скажем так. Но это моя точка зрения. Другие люди с таким же энтузиазмом, как я, говорят полную противоположность. И не дай бог единодушия, это всегда тревожно.
3D-модели еще сыграют свою роль
Вот уж где никогда не бывает единодушия, так это в вопросе о будущем. И в Институте кино и телевидения он не мог не прозвучать.
— Вы справедливо заметили, что технологии формируют развитие кинематографа. Можете предсказать, как он будет под их влиянием развиваться?
Выступать в роли предсказателя Владимир Иванович отказался. Согласился только предположить.
— Кино как искусство постоянно получает технические пинки. Я уже давно сказал, что скоро мы сможем работать с моделями. Вот недавно был скандал с моим учеником Владиславом Галкиным (артист скончался в 2010 году. — Прим. ред.) — он, вернее, его 3D-модель появилась на несколько минут в фильме «Диверсант». И это в определенном смысле уже довольно скоро станет делом обыкновенным. Можно будет сводить в одном кадре Чаплина, Мэрилин Монро, давно уже не существующих людей. Появится фирма, владеющая 3D-моделями. Вы станете покупать модели пространства, кораблей и так далее. Но из этого будете делать что‑то свое. В общем, в этом ничего худого нет. Думаю, все равно живого человека вряд ли что‑нибудь заменит.
А вообще, по словам Хотиненко, «пока горизонтов не видно». Хотя параллельная реальность, которая уже давно маячит на горизонте, все‑таки вызывает серьезные вопросы. И не только кинематографические.
— Вот представьте: я сейчас тут с вами, а где‑то в другом месте я вдруг начинаю говорить такое, за что меня, по идее, можно посадить. Это будет параллельное моделирование. Появляются уже вопросы не просто нравственные, а тревожно-мистические. Можно будет разрушать реальность. Но это все кино…
В общем, кто знает, что грядущее готовит? Студенты интересовались, может ли у человека не быть кинематографического слуха (конечно, может) и можно ли научить студентов выстраивать естественные диалоги (даже нужно). Просили поделиться опытом по подбору актеров, подробнее рассказать о его методике копирования сцен классических фильмов. Заодно узнали, какую эротическую сцену Хотиненко считает лучшей (из картины «Почтальон всегда звонит дважды» с Джеком Николсоном и Джессикой Лэнг)…
Владимир Иванович считает, что нужно еще и творчески хулиганить. Примерно как его любимый Бунюэль в «Андалузском псе». Только по‑своему — примерно как в мастерской Хотиненко.
— Хулиганство для нас — это свобода.
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 93 (7176) от 26.05.2022 под заголовком «Весь мир — кино, все люди — режиссеры?».
Комментарии