С ума сошли
Сцены сумасшествия из опер Беллини, Доницетти и Римского-Корсакова в исполнении лирико-колоратурного сопрано Альбины Шагимуратовой собрали полный зал Новой сцены Мариинского театра.

Безумие в опере - явление отнюдь не редкое со времен, пожалуй, барокко. Безумие насылали на зарвавшихся смельчаков разгневанные боги и богини. XIX век с его сентиментализмом, сменой светлых и ясных просвещенческих моделей на туманные романтические, а позже и подступающим кризисом позитивизма вернул на сцену помешательства и умопомрачения разной степени. И жертвой композиторов-мужчин стала, разумеется, женщина, главная героиня. Так слушателей намного проще было заинтересовать, вызвать у них сочувствие, слезы. Сейчас история вновь пришла к этапу потери ориентиров. Людям трудно понимать происходящее, им захотелось чего-то эмоционально острого, а вместе с этим - очищающего и примиряющего.
Для многих меломанов «Сцены сумасшествия» - это название сольного альбома знаменитой француженки Натали Дессей. Альбина Шагимуратова, одна из ярких представительниц лирико-колоратурного сопрано, позиционирует себя как наследница прекрасной традиции. Она не первый сезон пленяет мариинскую публику своим искусством. Валерий Гергиев записал на видео оперу «Сказка о царе Салтане» Римского-Корсакова с Шагимуратовой в партии Царевны-Лебедь. Минувший тематический концерт, очень похожий на жанр бенефиса, вновь принес ей шквал заслуженных оваций.
Программу открыл шлягер - соль-минорный Славянский танец Дворжака, а его ми-минорный лирический танец, словно скользящий по глади летнего озера, послужил расслабляющим интермеццо между двумя сценами - Эльвиры из «Пуритан» Беллини (1835) и Амины из его же «Сомнамбулы» (1831).
Оркестр под управлением Михаила Синькевича как-то не успел настроиться после бойкого Славянского танца на лирический лад и провел первую сцену формально - безучастно, не передав романтизма лунной поэзии. Роль меланхоличной луны играла лишь декорация на заднике. Настраивалась и Альбина. Хотя она все же сумела продемонстрировать свое владение техникой бельканто, упругую точность откалиброванных нот, но в помешательство ее героини Эльвиры поверить было трудновато. Художественного единства певицы с оркестром не ощущалось.
В сцене Амины Ah non credea mirarti певица тщетно добивалась выразительности, оркестр продолжал играть формальный аккомпанемент. Голосу ее Амины очень не хватало мягкости и «сомнамбулической зыбкости»: слишком напряженно он звучал.
Все настоящее случилось во второй части концерта. Сначала певица попала в родную стихию русского языка в сцене безумия и смерти Марфы из «Царской невесты» Римского-Корсакова, а затем и в знаменитой сцене из «Лючии ди Ламмермур» Доницетти, окончательно сразившей публику. Здесь к происходящему добавился хор и ансамбль солистов. Обеим героиням - и жертве злодейства молодой царице Марфе, и невесте, жертве клановых разборок в мрачной Шотландии, очень пригодились драматические краски, которые год от года наполняют голос Альбины Шагимуратовой. Здесь певица во всю мощь развернула искусство своей драматической колоратуры.
Прояснилась ситуация и в оркестре, который намного лучше знаком с симфоническими характеристиками Марфы и Лючии, да и Римский-Корсаков с Доницетти оказались для них ярче и колоритнее, чем Беллини. В сцене из «Лючии ди Ламмермур» певица показала убедительную игру, но знаменитого истошного вопля героини, стиснутой тисками несчастий, не случилось. Певица разумно решила поберечь себя, да и, вероятно, слушателей. А ведь эту сцену в ее исполнении меломаны могли бы сравнивать с той же сценой у Дессей и у Нетребко... Видимо, дело за малым - за участием Альбины Шагимуратовой в спектакле Мариинского театра, который что-то давненько не показывали.
Эту и другие статьи вы можете обсудить и прокомментировать в нашей группе ВКонтакте
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 224 (5841) от 30.11.2016.
Самое читаемое



Эротика в обмен на продукты. Как художник Сомов выживал в Петрограде
Русский музей развернул в Михайловском замке выставку к 150-летию Константина Сомова.

Иронический оптимизм от Тарантино. О чем рассказывает фильм «Однажды в... Голливуде»
В своей картине режиссер противопоставляет жизненную правду - и ее вечную, несокрушимую экранную имитацию.

Перчик под дождем. Как прошел фестиваль «Оперетта-парк» в Гатчине
Оперетта хороша в любое время года, но летом - особенно.

Михаил Пиотровский. Не отрекаясь и не проклиная
Настал важный момент для культуры нашей страны: идет война за то, как она будет развиваться дальше.

Люди земли и неба. Какими были Семен Аранович и Илья Авербах
Вспоминаем двух советских режиссеров.

Маринист на рейде. 35 картин и рисунков Айвазовского представили на выставке в Кронштадте
Участие коллекционеров позволило наглядно показать контрасты художника, которого одинаково занимали темы бури и покоя.

Граф поклонялся искусству. В Эрмитаже представили коллекцию Строганова
Живопись, акварели, скульптура, фарфор, мебель, редкие книги — все это показывает хороший вкус коллекционера.

Анна Нетребко впервые исполнила в России партию Аиды в опере Верди
Это случилось на исторической сцене Мариинского театра на фестивале «Звезды белых ночей».

В особняке Карла Шредера открыли доступ в кабинет хозяина
Туда можно попасть с экскурсией просветительской программы «Открытый город».

Открыли архивы: неожиданные повороты в судьбах известных зданий Петербурга
О том, как решения властей отражались в судьбе самых известных объектов города, можно узнать на выставке.

«Теперь у нас подлецов не бывает». Размышления о спектакле «Мертвые души» в Театре имени Ленсовета
Спектакль молодого режиссера Романа Кочержевского – это тоска по живой душе в круговороте душ мертвых.

Михаил Пиотровский. Провокация в Венеции
Почему присутствие Эрмитажа на Венецианской биеннале вызвало у многих раздражение?
Комментарии