С ароматом попкорна

В Михайловском театре прошла премьера оперы «Севильский цирюльник» Россини в постановке швейцарского режиссера Эрика Вижье.

С ароматом попкорна | Бульварные шутки превратили оперу в балаган. ФОТО предоставлено пресс-службой Михайловского театра

Бульварные шутки превратили оперу в балаган. ФОТО предоставлено пресс-службой Михайловского театра

Музыка «Севильского цирюльника» настолько прочно вошла в генетическую память нескольких поколений слушателей, что успех опере обеспечен почти в любой сценической аранжировке. Долгие десятилетия в советских музыкальных театрах, за нечастыми исключениями, только эта опера и была единственным представителем стиля Россини, задвинув остальные его шедевры, которых без малого четыре десятка. Не сходившая с афиш советских оперных театров, в виде фрагмента - выходной арии Розины - опера попала в фильм «Приходите завтра», где провинциалка Фрося Бурлакова с ее помощью демонстрирует свою богатую вокальную природу.

К счастью, сегодня массовый слушатель имеет возможность не только напевать про «Фигаро здесь и там», но и пойти в «Зазеркалье» на «Золушку», «Итальянку в Алжире» или раритетную «Газету», а в Мариинский - кроме «Севильского цирюльника» на «Путешествие в Реймс». Тоже, конечно, не разбежаться, но хоть что-то. Впрочем, и в мире мало театров, где идет много Россини. Фанаты композитора знают, что раз в году летом на его родине в Пезаро или в немецком городке Вильбаде проводятся грандиозные фестивали, где можно всласть наслушаться его музыки.

Малочисленность опер Россини в российских музыкальных театрах связана прежде всего с дефицитом виртуозных голосов, без которых недостижим настоящий стиль Пезарского Лебедя (композитор родился в Пезаро, отсюда и его прозвище). Не удалось избежать этой проблемы и на премьере в Михайловском театре. Впрочем, там вокальные проблемы - меньшее зло, главное - бульварные шутки, превратившие «Севильского» в трэшевый балаган.

Режиссер Эрик Вижье пошел по пути «чем грубее, тем понятнее». Эту бульварную грубость он упаковал в сладкие картонные севильские домики со светящимися окошечками. Постановщики решили придать зрелищу испанский национальный колорит (после многолетнего «евроремонта», усердно производимого с «фасадами» этой оперы многочисленными режиссерами по всему свету). Испанское чувствовалось и в костюмах, и в рисунке ролей, впрочем, заставляющих вспомнить и о комедийных мыльных операх. Уже не столько испанских, сколько американских, которые сегодня можно встретить на разных телеканалах. В них шутки подаются так нарочито, так прямолинейно, что плакать хочется.

По замыслу режиссера, в этой постановке Розина запросто может приложить крепким словцом. В сцене ее мимической перебранки с домоправительницей Бертой Розина попросту хамски толкает тетку, которая чуть не валится с ног.

Достоинство работы режиссера Вижье с артистами Михайловского театра состоит в проработке мелких деталей рисунка роли: мимики, гиперактивной жестикуляции, активности тела. Хотя всего этого было так много, словно постановщик рассчитывал на зрителей, не способных прожить без мелькания картинок на экране какого-нибудь гаджета. К тому же в зале Михайловского театра после лета появились мягкие кресла абрикосового цвета, которые напоминают о кинозале, где можно смело брать с собой попкорн и колу, а также надевать 3D-очки...

Эта Розина не скрывает, что истосковалась по крепкому красивому мужскому телу, томясь в доме своего опекуна доктора Бартоло, воплощенного опытным комическим басом Кареном Акоповым. Мечтой Розины, графом Альмавивой был назначен тенор Борис Степанов, одетый в белое для полного соответствия с идиомой «принц на белом коне». И петь он начал свою серенаду обворожительно, чувственно. Проблемы начались в темпах allegro и presto, на головокружительных пассажах, которые чуть не задушили певца, едва не захлебывавшегося в момент их исполнения. Его звук свободно лился в изумительно исполненных лирических частях арий, но все быстрые колоратурные эпизоды вызывали у слушателей лишь оцепенение. Вполне возможно, сказалось премьерное волнение, усталость от репетиционного периода, но не исключено, что предательски всплыли и недоработки выучки.

В финале первого действия граф Альмавива явился в дом Бартоло под видом пьяного солдафона, которому нацепили мощные бицепсы, вызывавшие у Розины любовную дрожь. Вместе с ним явилась и... горилла, придавшая испанской истории попкорновый аромат грубых американских комедий. Грубостью пахнуло и в финале второго действия, когда дон Базилио, учитель музыки Розины (бас Паата Бурчуладзе), отступает под натиском заговорщиков. Получив от Фигаро «на лапу», Базилио прикинулся заболевшим, зайдя в туалет и издав через динамики смачный диарейный звук. В зале даже не успели опомниться и громко, как планировалось, засмеяться.

Во втором действии публику ждал абсолютный сюрприз в виде «лица из телевизора» - поющего журналиста Андрея Караулова. Ведущий «Момента истины» выкатился вместе с арфой на урок пения, чтобы исполнить «вставную арию» совсем из другой оперы - романс «Не пробуждай воспоминаний». Говорят, что каждый последующий спектакль в этот момент будут появляться разные лица из телевизора, чтобы забавлять народ в мягких креслах...

Музыкальная сторона премьеры была если и не на «высокой высоте», то все же стремилась соответствовать темпоритмам и фактурам стиля. Вместо Михаила Татарникова, заявленного музыкальным руководителем постановки, вышел молодой Филипп Селиванов - брат солиста Мариинского театра Ильи Селиванова. В его энергичных и содержательных темпах певцы чувствовали себя вполне комфортно, не теряясь в ансамблях, получая, как показалось, свое законное исполнительское удовольствие.

#«Севильский цирюльник» #Эрик Вижье #премьера

Комментарии