Репертуар Театра музыкальной комедии пополнился «Летучей мышью»
Репертуар Театра музыкальной комедии пополнился «Летучей мышью» Иоганна Штрауса, которая отсутствовала в его афише семь лет. Постановка стала в Петербурге пятой — оперетта Штрауса есть в афише всех четырех оперных театров города — и самой «русской» из них.
Розалинда — Наталья Савченко, Альфред, ее поклонник, — Федор Осипов./Фото Марии Ковалевой/предоставлено пресс-службой Театра музкомедии
Режиссер Игорь Коняев перенес действие оперетты из императорской Вены в «чеховский» дачный пригород с самоварами, дамы на балу оказались в кокошниках, а музыкальный руководитель и дирижер постановки Андрей Алексеев дополнил партитуру штраусовскими же «русскими» опусами. Как известно, композитор десять летних сезонов (с перерывами, начиная с 1856 года) выступал со своим оркестром в Павловске (в здании вокзала и в парке). Вдохновленный окружающей обстановкой, он написал несколько произведений, в числе которых кадрили «Петербург» и «Николай» и попурри «Посвящение русской публике». Так что не удивляйтесь, если вдруг услышите в новом спектакле фрагмент увертюры «Руслана и Людмилы» или другой популярной русской классики.
Все это выглядит актуально при нынешнем внимании к импортозамещению. Интересно другое: все пять «Летучих мышей», идущих в Петербурге, очень далеки от оригинального произведения Иоганна Штрауса, и прежде всего от его сюжета. Оригинальная версия немецкого либретто Карла Хаффнера и Рихарда Жене основывалась на фарсе немецкого драматурга Юлиуса Родериха Бенедикса «Тюрьма» и французском водевиле Анри Мельяка и Людовика Галеви «Рождественский ужин». Спектакль же Театра музкомедии, как и остальные петербургские варианты «Летучей мыши», отталкиваются от либретто 1947 года Николая Эрдмана и Михаила Вольпина. И разница не только в диалогах, а в самом сюжете и вопросе: кто собственно является «летучей мышью».
В оригинале нотариус Фальк (а не директор театра) затевает интригу, чтобы отомстить Айзенштайну, бросившему его после бала пьяным в костюме летучей мыши спать на садовой скамейке, выставив на посмешище. К тому же Фальк хочет развлечь скучающего богача князя Орловского (соединившего в своей фамилии фамилии двух известных фаворитов — Орлова и Разумовского). Сам князь — загадочная андрогинная фигура, его партия отдана в оперетте меццо-сопрано. У Штрауса нет правых и виноватых, все моральные ориентиры оказываются сдвинуты, буржуазная мораль отброшена, оперетта веселит и играет, как шампанское.
В 1947 году тот очень венский утонченно-пряный сюжет вряд ли мог появиться перед советским зрителем. И Эрдман с Вольпиным сочинили, по сути, другую пьесу — с несомненными литературными достоинствами, сатирически заостренную. Именно ее, положенную на блестящую музыку Штрауса, и полюбила наша публика, особенно после телеверсии «Летучей мыши» с участием братьев Соломиных. И эта наша «Мышь» настолько внедрилась в сознание, что про оригинал у нас уже никто не вспоминает. Самое большее, на что отваживаются с «Летучей мышью» в оперных театрах, это исполнить музыкальные номера по‑немецки. Но в Музкомедии оперетта, конечно, прозвучала полностью по‑русски.
Наверное, сколько бы «Летучих мышей» еще ни поставили, все равно публика придет посмотреть на еще одну и будет аншлаг. Действительно, в наши тревожные времена оперетта Штрауса помогает расслабиться, отдохнуть, и для этого как ничто лучше подходит традиционный спектакль с красивыми костюмами и с изюминкой. Такой изюминкой стал перенос действия в Россию.
Режиссер Игорь Коняев постарался переключить зрительскую ностальгию с советских на дореволюционные времена. Сам он говорит о времени Александра III, но забавные исторические кинофрагменты, проецируемые на занавес во время увертюры, рождают ощущение начала XX века. Переезд на дачу, многочисленные чемоданы, самовар на столе — все это далеко от реалий Штрауса, но зато близко публике. Знакомы ей и диалоги: про собаку Эмму, про стрельбу глазами… И в чем явно выигрывает постановка Музкомедии по сравнению с оперными — это диалоги. Артисты театра чувствуют себя в них органично.
Хороша в роли Розалинды прима Наталья Савченко, с самого начала она вовсе не домашняя клуша, влюбленная в мужа, а столичная гранд-дама, у актрисы большой голос, необходимый для этой партии. В роли ее мужа Генриха Айзенштайна на премьере выступил солист Московского театра оперетты Николай Семенов. Антон Олейников в роли закрутившего интригу Фалька обладает необходимой для роли артистической харизмой. Безусловно сильный характер у Адели в исполнении Елизаветы Белоусовой. Роль князя Орловского в спектакле отдана баритону. Визуально Алексей Штыков был в ней хорош, а вот знаменитая ария звучала глуховато, композитор хотел здесь другой тембр.
Сцена бала выглядела празднично, здесь как раз и прозвучали «русские» фрагменты Штрауса. Роскошные костюмы дам, их кокошники, весьма разнообразные, ажурный садовый павильон (сценограф — Юрий Наместников) — все выглядело роскошно… за исключением фраков. Ну почему Айзенштайн должен быть в белом фраке с черными лампасами? Ведь строгий бальный дресс-код предполагает черный… Вероятно, потому, что наш неверный муж — в России, в петербургском пригороде, а не в Вене… Однако о последней постоянно напоминала музыка Штрауса, которая так великолепно и так настойчиво противоречила русскому антуражу.
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 71 (7400) от 20.04.2023 под заголовком «Пятая «Летучая мышь»».
Комментарии