Реквием по кикиморе

У фильма Кончаловского особые отношения с реальностью. Снятый в настоящих деревнях, в Плесецком районе Архангельской области, в качестве артистов задействовавший местных жителей (под их собственными именами и фамилиями), этот фильм легко спутать с документальным. В самом деле: вот Кенозеро, вот со всех сторон окруженный водой поселок (Вершинино, Косицыно, Усть-Поча, Конево), вот Тряпицын Алексей, местный почтальон, вот его дом, вот печка, вот тапочки. Почтальон связывает остров с землей, каждое утро отправляясь на лодке развозить газеты, пенсии и хлеб. Писем-то уже, в общем, никто не получает и не пишет, но с хлебом как быть? «Хлеб эсэмэской не пошлешь!» _ одаривает почтальон зрителей суровым «почвенническим» афоризмом.

А летняя жизнь в поселке идет своим чередом, медленная, под стать застывшим в тишине здешним пейзажам. Кривоватый мужичок какой-то все порывается рассказать «как мы морячили», вспоминает Вьетнам и про то, как тамошняя красавица влюбилась в Володю-моториста. Почтальон слушает. Пожилой местный алкоголик Витька по прозвищу Колобок (все правда _ и алкоголик, и Колобок), нарядно одетый в великоватую куртку и шапку-петушок, раскаивается по поводу «вчерашнего»: «мозга за мозгу закатилась», поэтому водки «маленько взял». Тряпицын Алексей с пьянством завязал, но бессемейному и несчастному Колобку сочувствует, еще бы. Дальше по тряпицыновскому маршруту _ одноклассница его бывшая, Ирина. Тревожно симпатичная женщина. Получила по почте новые инструкции Рыбнадзора: «Еще строже». Огорчает это. Ее Тимку, совсем уж городского мальчишку, почтальон Тряпицын учит картошку собирать _ по одной, без земли чтоб. А то вот еще в соседнем доме женщина померла _ и всей деревней выносят небольшую такую старушку: «От нас уходит представитель социалистического романтизма, достойным представителем которого была Анна Дмитриевна Капустина». Правда жизни, как она есть. Документальное кино с художественной «живинкой», как когда-то, согласно русским писателям, говорили на северах.

Кончаловский и сам охотно утверждал, что «просто наблюдал за жизнью и людьми», что даже сценария не было, диалоги импровизированные, и фильм родился только на монтажном столе. Многие поверили. Более того _ стали предъявлять к «Белым ночам почтальона Алексея Тряпицына» претензии, уместные, если бы режиссер и вправду снимал документальный фильм, причем документальный фильм, честно и бескомпромиссно исследующий постперестроечную реальность проблемного региона.

Что происходит с жителями поселка, когда кончается короткое архангельское лето? Как быть, если, согласно тем самым «более строгим» инструкциям Рыбнадзора, деревенским уже и рыбу ловить запрещают? На что они там живут? Как теперь жить почтальону, у которого из лодки мотор украли (и правда, говорят, украли)? Соседство с космодромом в Плесецке и неустранимый онтологический конфликт высокотехнологичной ракеты и покосившихся деревенских избушек _ не слишком ли «в лоб» он подан режиссером и почему не поставлена точка: вот, дескать, «еще мы делаем ракеты», а простым людям жить невыносимо трудно и быт их скуден до невозможности? Почему вообще так мало подлинной горечи, боли за судьбы Родины?! Не приукрашивает ли автор действительность?

На самом деле бессмысленно интересоваться, как герои фильма будут жить зимой. Потому что мир, тщательным образом срежиссированный Андреем Кончаловским («Серебряный лев» тому порукой), _ это летний мир. Пойманный и зафиксированный в точке, где нет ни времени, ни погоды: только спокойное озеро, небо, отражающееся в нем, и лодка между ними. Белая ночь. Мир, строго ограниченный рамками художественного произведения. Не имеющий никаких социальных амбиций. «Белые ночи почтальона Алексея Тряпицына» _ это игровой фильм, стилизованный под документальный.

Присутствие автора в фильме, «подглядывающем» за актерами, более чем заметно (как нет нужды скрываться и оператору Александру Симонову). Ощутимо отличаются от простодушной деревенской скороговорки написанные диалоги и сочиненные, провоцирующие героев ситуации (и драку приходится устраивать, и любовную линию худо-бедно, но вести). Невозможно не заметить и профессиональную актрису, старательно мимикрирующую под местных жителей, _ ту самую Ирину из Рыбнадзора играет актриса Коляда-театра Ирина Ермолова. Прилично играет, но спутать правдоподобие с правдой возможности нет. Да и нужды тоже.

Фоном простой и безыскусной деревенской жизни служит телевизор: причем не изображение, а звук. Над хрустальным покоем несутся вульгарные эстрадные стоны «о, боже, какой мужчина, я хочу от тебя сына!», кто-то гундосит вечное «Ты заслуживаешь лучшего!», а герой фильма неизменно завтракает под узнаваемые вальяжные интонации Александра Васильева в «Модном приговоре» (передача в эфир выходит в одиннадцать утра _ к тому времени настоящий Алексей Тряпицын, вероятнее всего, давно на работе).

Ничего гаже современного телевидения, так уж выходит, в мире не обнаруживается («Первый канал», по-хозяйски вытащив реального Тряпицына и в «Модный приговор», и к Урганту, цинично сработал строго поперек идеи фильма). Фальшивое ликование телевидения, как и настырно навязываемые им фальшивые ценности до отвращения чужеродны тихой жизни маленького острова посреди озера и жуку, ползущему по травинке. Автор об этом знает, а жуку и Тряпицыну Алексею не до того. Почтальон берет Тимку, и они едут на рыбалку.

Места на Кенозере красивые, а Алексей ведет лодку в какую-то совсем заповедную заводь. Темная вода, нависшие кроны деревьев, хрустальная тишина _ и дядя Алексей рассказывает Тимке про здешнюю кикимору, цветисто рассказывает, с подробностями. Тимка взволнован и напуган так, что даже зажмуривается изо всех сил. Вот в этот момент Кончаловский тихонько включает «Реквием» Верди. Потому что тут вечность. Мальчик, который боится кикиморы. Не то что время года _ век уже не имеет значения. Кикимора тут будет жить, пока не пересохнет Кенозеро.

И по сравнению с этим остальное уже не так важно: покосившиеся дома, тощий быт, разбитая опустевшая школа, где живые голоса Тряпицына и Тимки звучат среди руин, как разговоры бесплотных духов. Кончаловскому не слишком интересно, как здешние люди выживают, _ вообще все, что имеет отношение к их борьбе за существование (а ведь им приходится, а кому нет?), режиссера не тревожит. Для него куда любопытнее, что живут они, почти не сопротивляясь, _ улов у них отнимут, они поголосят маленько, но быстро смирятся. И опять продолжают жить _ просто без рыбы. Зато и в божественной красоты неподвижный пейзаж они вписываются без малейших усилий. Внутренний ритм у них подходящий.

Алексей попытается решить проблему украденного мотора, большая беда-то все же, к генералу даже знакомому съездит (рыбалку тому устраивал), но там, в Плесецке, генерал принять не может, очень занят _ у него ракету к запуску готовят. «Может, что передать?» _ вежливо спросит почтальона кто-то из военных. «Привет передавайте». Люди, о которых рассказывает Кончаловский, не то чтобы стараются выжить. Они в основном приветы передают.

А белыми ночами к почтальону Тряпицыну приходит большой серый кот _ то смотрит со шкафа, а то и забирается на кровать, садится на грудь. Что это за кот такой _ о том хорошо знает великая русская литература: и у Гоголя, и у Лескова незваный таинственный кот означает смерть. Алексей кота гоняет, а тоска почему-то остается. Почтальон попытается даже «переменить участь», уедет в город, к сестре _ но невзаправду, и скоро вернется. Этот остров ему не покинуть.

Кончаловский кое-что знает о некоторых особенностях таких зачарованных островов с затухающей жизнью и в финале фильма дает цитату из шекспировской «Бури»: «Откуда эта музыка? С небес?// С земли? Теперь она умолкла». Над вечным покоем взлетает ракета.