«Пабло Пикассо – художник среди поэтов»: новая выставка в Эрмитаже

В Эрмитаже, в Главном штабе, работает выставка «Пабло Пикассо: художник среди поэтов. Книги из собрания Марка Башмакова».

Фото: dron19 / Pixabay

В двух небольших залах представлено около 30 редких изданий с иллюстрациями Пабло Пикассо.

В отдельной витрине - единственная на выставке книга на русском языке. Это «Афет» (сборник сонетов) теоретика русского авангарда, писателя и поэта Ильи Зданевича, больше известного как Ильязд.

Все остальные книги (их избранные раскрытые страницы) прочитать сумеет тот, кто владеет чужими языками. Преимущественно французским. Если нет, зрителю придется все сочинять самому, заново, так как иллюстрации великого Пабло Диего Хосе Франсиско де Паула Хуан Непомусено Мария де лос Ремедиос Сиприано и так далее... не помогут.

Потому, например, что для некоторых книг издатели отбирали рисунки по собственному разумению - из блокнотов и записных книжек художника. То есть Пикассо создавал их, вдохновляясь собственным опытом и мыслями, не думая о тексте, который они однажды украсят. Пример тому - листы из книги Андре Сюаре «Елена у Архимеда» (это диалоги между Архимедом, воплощающим абстрактный разум, и Еленой Прекрасной, символизирующей чувственный мир). Одна часть иллюстраций - «про геометрию, про Архимеда», как объясняет куратор выставки Михаил Балан, другая - «про телесность» (и, соответственно, про Елену). Вместе они складываются в рассуждение о единстве и борьбе абстрактного и изобразительного начал в живописи и жизни.

Другое дело - иллюстрации к «Метаморфозам» Овидия, сделанные по заказу Альбера Скира и достаточно близкие к тексту. Интересно, что это не листы из книги, а оттиски с перечеркнутых досок (печатных форм). По традиции, после того как тираж выпущен в свет, гравировальные доски перечеркивали, давая понять, что повторить издание невозможно. Иногда с символически уничтоженных пластин делали на память еще пару отпечатков, но Пикассо вывернул традицию наизнанку. Перечеркнув собственные рисунки, он дополнил и преобразил их, придав перетекающим друг в друга телам новую выразительность. С этих досок было сделано больше сотни дополнительных оттисков, в том числе комплект, который видят зрители. Возможно, поэтому куратор говорит, что на выставке представлено около 30 изданий - собственно книги дополнены печатной графикой.

Отдельного внимания заслуживает «Песнь мертвых» Пьера Реверди, тоже проиллюстрированная основоположником кубизма (фрагмент перевода звучит так: «Я простерт под завалами пепла и праха. Ты на золоте, крепко вколоченном в твердь»). Это тот редкий (может быть, единственный) случай, когда Пикассо занимается не дополнением, а оформлением текста. Обычно он просто предлагал издателям готовые рисунки, здесь создает странный орнамент вокруг рукописных строк (специально для книги Реверди переписал собственные стихи, не меняя почерка, но укрупнив его). Алые иероглифы, обрамляющие слова, отсылают к восточной каллиграфии и требуют прочтения. Добросовестному читателю приходится расшифровывать их, наполняя собственным смыслом.

Интересно, что на выставке представлено два экземпляра «Песни мертвых». Один из собрания Эрмитажа. Это позволяет показать не только обложку, но и ряд страниц с двух сторон.

«В конце концов, все искусства подобны друг другу, вы можете писать картину словами точно так же, как живописать свои ощущения в поэме» - так говорил Пабло Пикассо, если верить его современнику Роландо Пенроузу. И в сущности, вся выставка - именно об этом. О том, что линия рисунка и линия, очерчивающая букву, изъясняются на одном языке. Не случайно есть на выставке и текст, который нельзя прочитать, - имитация текста, не имеющая смысла, ставшая самостоятельным изображением (на листах из книги Ильязда «Поэзия неведомых садов»).

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 004 (6357) от 14.01.2019 под заголовком «Разгуливая с Пикассо».