Рассказ от первого лица
В Мраморном дворце развернута выставка со странным названием «Новые рассказчики в русском искусстве ХХ – ХХI веков». В пяти залах около восьмидесяти произведений из собрания Русского музея, других отечественных музейных и частных коллекций.
Посетители редко проходят мимо триптиха Семена Файтисовича «Раздача милостыни».
ФОТО Александра ДРОЗДОВА
Как говорят организаторы, идея вынашивалась долго. Суть в том, чтобы показать интерес современных художников к повествовательности, сюжету, описанию окружающей жизни.
Для передвижников это было основой творчества. Достаточно вспомнить репинских «Бурлаков». Но в начале прошлого века все изменилось. Представители «Мира искусства» решительно отказались от, по выражению Александра Бенуа, «литературщины», художники-авангардисты по определению не могли иметь с ней ничего общего. У искусствоведов повествовательность в живописи до недавнего времени осуждалась за «литературность».
Выставка показывает, что в отечественном искусстве рассказ как жанр не исчезал. Более того, появились «новые рассказчики».
Экспозиция и строится как рассказ, где есть развитие повествования, пересечение сюжетных линий. Рядом работы, созданные в разное время, в разных техниках.
«В стране с огромными нарративными (повествовательными, эпическими, – Ред.) традициями изобразительное искусство не может не опираться на них, – рассказывает куратор выставки Александр Боровский. – В 60 – 70-е годы ХIХ века такой подход дошел до крайности. На выставке появлялась картина, затем ее репродукция в журнале «Нива» и текст крупных литераторов, описывающий произведение. Достоевский, к примеру, великолепно описывал «Охотников на привале»: они и врут по-нашему, по-русски. Стасов – «Бурлаков». Тут все: новая Россия, свежие силы, рабство, готовность ходить в хомуте.
Интересы живописи были ущемлены. Мирискусники протестовали. Авангард боролся с литературностью. Малевич в своих радикальных исканиях стремился освободиться от цепей литературоцентризма.
Пришли советские времена. Ранний авангард был абсолютно просоветским, в то же время малодоступным и непонятным. Возникла необходимость и в «советских» сюжетах. В конце 1920 – середине 1930-х появились первые версии. Это был новый в истории отечественного искусства период, когда наших реалистов можно было сопоставить с западными, где также возникла усталость от авангарда».
Выставка начинается с картин 1920 – 1930-х годов, их мало, зато они очень характерные. Заметно, что художники опирались на опыт предшественников – передвижников, перерабатывая его для новых условий. «Крах банка» Георгия Ряжского – отсылка к одноименной картине Владимира Маковского. Композиция картины Серафимы Рянгиной «Жена» на злободневный для 1920-х годов сюжет напоминает хрестоматийное «Сватовство майора» Павла Федотова.
«Свежий номер цеховой газеты» Анатолия Левитина и Юрия Тулина – образец позднесталинского искусства. Картина, где клеймят позором отрицательного героя, даже современникам казалась излишне «многословной», бытовой. Сейчас видно, что это неплохая живопись. Если бы так написал современный художник-концептуалист, успех был бы гарантирован.
Нельзя обойти вниманием картины 1980-х годов – времени перестройки, когда художники решились писать то, о чем раньше не могло быть и речи, – «Сталин у тела жены», «Стук в дверь». Вещи страшные в своей откровенности. Таких произведений почти не осталось в России, за небольшие деньги их активно покупали иностранцы. Сейчас видно, что это работы музейного уровня.
Целая стена в первом зале отдана работам Гелия Коржева. У него было много наград, но он остался недооцененным. Художник трагический, писавший о драмах России. На выставке его ранняя – 1959 года – картина «Влюбленные» и написанная почти четырьмя десятилетиями позже версия «Блудного сына».
Заметно, что в нашем городе «рассказчиков» больше, чем в Москве. Александр Арефьев еще в конце 1950-х рассказывал истории из жизни трущоб. С 1970-х постоянным бытописателем городских обитателей стал недавно ушедший Владимир Овчинников. К тому же поколению относится и Владлен Гаврильчик. У него рассказы не только про жизнь, но и про то, как она отражалась в массмедиа.
Сильный, жесткий, бескомпромиссный питерский художник Николай Копейкин не только описывает события повседневной жизни, но и придумывает их. Он создал эпопею на тему «Россия – родина слонов».
Рассказ ведется не только на языке живописи. Знаковая вещь – объект «Остановка» – керамическая тумба с наклейками-объявлениями – работа Геннадия Корнилова из группы «Одна композиция».
Популярный принцип интерактивности использовала в видеоинсталляции Drama House Александра Дементьева. Зрители нажимают кнопки панели управления (аналог дверного звонка), чтобы получить доступ в чужие квартиры.
Организаторы выделяют проекты двух молодых художниц Марии Сафроновой и Таисии Коротковой. Первая в серии «Распорядок дня» исследует ситуацию в лечебно-исправительном учреждении, вторая в серии «Репродукция» – фантастическую лабораторию будущего, высокотехнологичный мир деторождения.
Эту и другие статьи вы можете обсудить и прокомментировать в нашей группе ВКонтакте
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 067 (5440) от 16.04.2015.
Комментарии