Пробуждение Фауста
Фестиваль «Встречи в России», проходящий в эти дни в театре «Балтийский дом», открылся спектаклем Гродненского областного театра кукол «Фауст. Сны» по мотивам трагедии И. В. Гете в постановке Олега Жюгжды.
Фото предоставлено пресс-службой театра "Балтийский дом"
Гродненский театр – один из самых известных кукольных коллективов постсоветского пространства. Поставленная там пятнадцать лет назад «Трагедия о Макбете», объездившая всю Европу (и показанная в Петербурге на фестивале «Кукарт»), до сих пор вспоминается как едва ли не самая обаятельная версия шекспировской пьесы последних лет. История о человеческом предназначении, о воле к самоосуществлению и борьбе с судьбой, о человеке как игрушке потусторонних сил – это фактически описание взаимоотношений куклы и кукловода. Кто управляет героем? Кто его ведет и за какие ниточки дергает? Сколько божественной иронии в том, что великий король на самом деле так мал, кукольно хрупок и неустойчив!
В «Макбете», как и позже в «Пиковой даме» (где игрушкой могущественных сил стал, разумеется, бедный Германн, а Пушкин с Чайковским оспаривали друг у друга авторские права), Олег Жюгжда умело и разнообразно использовал взаимодействие кукол и «живого плана» (так куклы на своем языке снисходительно именуют актеров). Та же средневековая иерархия закономерно легла в основу спектакля о Фаусте: Мефистофель, получающий от Бога разрешение на искушение доктора Фауста, сам Фауст, вызвавший черта, дабы тот служил у него на посылках, но оказавшийся в его власти; человек и дьявол, выясняющие границы своего могущества, – все это неисчерпаемый источник для фантазий о покорной кукле и ее хитроумном хозяине. Любимый герой старинных площадных представлений, продавший душу дьяволу ученый-чернокнижник из немецкого фольклора, проделав длинный путь, вернулся в кукольный театр, – на сей раз алхимически преображенный поэзией великого Гете. Эффект почти такой же, как если бы в ярмарочном балаганчике Петрушка и вправду заговорил стихами Блока.
«Фауст. Сны» оформлены лаконично и без особых затей: черный кабинет, кубик докторской библиотеки, куб экрана над ним (на экране – то видеопроекции пейзажей, то театр теней). Имеется также звездное небо из синих лампочек и в придачу к нему нравственный закон из подручных актерских средств. Куклы – Фауста (молодого), Мефистофеля (красненький нарядный чертик) и Маргариты (бело-розовенькая такая) – нарочито простодушны и грубоваты, как и следует в театре, помнящем о ярмарочных корнях. Вальпургиева ночь с ее ведьмами и козлами, черный пудель, видения Фауста, призраки Гектора и Елены Троянской – фигурки теневого театра (наглядно, но, пожалуй, не слишком изобретательно). Актеры, всерьез играющие гетевских персонажей, и их кукольные двойники пытаются извлечь максимум смыслов из своего родства и соседства. Среди лучших моментов тут сцены, где внезапно «уменьшившийся» черт штурмует распростертое тело «большого» Фауста, или Гретхен в тюрьме, которая, отказываясь бежать, предоставляет Фаусту общаться лишь с куклой (живая душа буквально расстается с кукольным телом).
Очевидно, что «Фауст. Сны» – спектакль много слабее «Макбета», от его трогательной провинциальности и некоторой архаичности трудно отмахнуться, но ничто не потеряно, когда у вас есть актриса Лариса Микулич. Это один из самых очаровательных и уж точно самый интеллигентный из всех возможных чертей. Облаченный в алое трико и плащ с ушками (фасончик Бэтмена), Мефистофель Ларисы Микулич поэтичен, лукав, ироничен и неотразимо артистичен, он и в самом деле – «часть силы той, что без числа творит добро, всему желая зла». Большого зла ему все равно не сотворить в одиночку, а сделанное им добро в спектакле явлено вполне однозначно: благодаря выходкам, коварным проделкам, а главное – бесконечным вопросам и провокациям этого любознательного черта человеку становится интересен человек. Тому, кто в зале, – тот, кто на сцене. Фауст проснувшийся и совершивший множество ошибок милее публике Фауста сонного. Все симпатии зрителей на стороне Мефистофеля – просто беда в театре с этой теологией.
Остается лишь пожалеть, что в спектакле, где нашлось место даже для многозначительного ядерного гриба, не сыскалось минутки для исключительно современного образа гетевского Проктофантасмиста – того самого ревнителя морали, который в разгар пляски Вальпургиевой ночи поклялся «не пощадить ни сил своих, ни дней, чтоб извести поэтов и чертей».
Эту и другие статьи вы можете обсудить и прокомментировать в нашей группе ВКонтакте
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 063 (5436) от 10.04.2015.
Комментарии