Приближаясь к Пушкину. Телефильму «Маленькие трагедии» – 40 лет
40 лет назад состоялась премьера телефильма Михаила Швейцера «Маленькие трагедии».
Фото: pixabay
Первый показ на Центральном телевидении состоялся в самый канун открытия московской Олимпиады 1980 года, хотя фильм был готов уже к концу 1979-го. Премьеру нестандартной экранизации нестандартного классического произведения перенесли поближе к дате, которой она была посвящена, – 150-летию Болдинской осени А. С. Пушкина.
Тогда только что прогремел телефильм Станислава Говорухина «Место встречи изменить нельзя». В телефильме Швейцера не менее ярко сыграл целый квинтет из «Места встречи...»: Сергей Юрский, Леонид Куравлев, Лариса Удовиченко, Наталья Данилова и Владимир Высоцкий. Для барда роль пушкинского Дон Гуана стала последней ролью в кино.
Сегодня, через четыре десятка лет, все отчетливее и отчетливее вырисовывается в замысле режиссера (он же сам и писал сценарий) доминирующая тема фильма – Рок и Смерть, родственные слова и понятия. Помню, что еще тогда, в 1980-м, поразил и пролог – «Сцена из «Фауста» на берегу моря: возникающий в ней взрыв корабля на море, и в стык – изображение посмертной маски Пушкина. А далее слова, столь неожиданные в эпоху развитого социализма: «Я царь – я раб – я червь – я бог». Тогда я думал, что это Пушкин. Позже узнал, что слова – из поэмы «Бог» (1784) Державина.
В этом завораживающем своей неспешностью фильме (на три серии «ушло» 218 минут экранного времени) смыслы раскрываются постепенно, будто ты и в самом деле находишься в самоизоляции и неторопливо вчитываешься в плотный пушкинский текст.
Время ставит иные акценты. Теперь заметил, что в основной сюжетной линии фильма, взятой из «Египетских ночей», постоянно присутствует тема эпидемии холеры, а Чарский (Георгий Тараторкин) пересекается с гробовщиком из одноименной повести «покойного Ивана Петровича Белкина» (что тоже оправданно, этот шедевр Пушкин создал в окруженном холерными карантинами Болдине). Подобных пересечений в «Маленьких трагедиях» немало.
Режиссер вывел практически всех пушкинских персонажей в сквозные сцены великосветских концертов, организованных Чарским для Импровизатора, которого виртуозно сыграл Сергей Юрский.
Собственно, сами «опыты драматических сочинений» в телефильме Швейцера и возникают как фантазии того самого Импровизатора в присутствии светской публики. Здесь режиссер даже позволяет себе некоторую структурную вольность, поменяв местами «Скупого рыцаря» и «Моцарта и Сальери», но оставив на положенных местах «Каменного гостя» и «Пир во время чумы». Незаметно вплетены в фильм фрагменты и мотивы из других прозаических текстов Александра Сергеевича, которые он не закончил. Но в них он успел зафиксировать светские отношения между своими современниками. Пожалуй, именно изящество визуального решения салонных сцен и порождает дополнительный смысл фильма «Маленькие трагедии», который вряд ли бы мы смогли «прочесть», оставь Швейцер в своей картине «просто» пьесы. Они сняты в полном цвете, тогда как в салонных эпизодах царит монохром.
Михаил Швейцер всегда был автором чутким к контексту творимого им на экране зрелища. Достаточно назвать фильмы «Время, вперед!» (1966) и «Золотой теленок» (1968), а также телесериал «Мертвые души» (1984). Вот и в экранизации пушкинских драматических размышлений о страстях человеческих он расширил для публики пространство мысли и чувства за счет аудиального и визуального ряда. Ведь в театре «Маленькие трагедии» имеют непростую судьбу. Ставить и играть их невыносимо сложно, в них нет того, что принято называть «бытом», а иной режиссер заметит: и «пошлости жизни». Страсти сконцентрированы на пространстве нескольких крепко спаянных друг с другом эпизодов, сам текст плотно уложен в отточенные реплики.
Парадокс же «юбилейного» телефильма в том и состоит, что все его персонажи абсолютно ЖИВЫЕ люди. Даже чопорная и холодная донна Анна (Наталья Белохвостикова) капитулирует перед охваченным жаждой победы Доном Гуаном, покоряющим очередной «эверест страсти». И мы этому верим! А вокруг, по всему пространству фильма, разбросаны визуальные намеки. То Николай Бурляев (Альбер в «Скупом рыцаре») ликом напоминает автопортрет Дюрера, то вдруг мелькают аллюзии на Иеронима Босха и Леонардо да Винчи. То за кадром раздаются звуки мелодий Альфреда Шнитке, и ты уже не в силах отделить их от моцартовских...
А заканчивается все тем самым «гимном чуме» на стихи Пушкина и музыку Шнитке. Кто же знал, что 190 лет спустя после того, как наш гений сочинит свои «Маленькие трагедии», а Михаил Швейцер их перенесет на телеэкран, все это случится уже не с их героями, а с нами...
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 130 (6728) от 28.07.2020 под заголовком «Приближаясь к Пушкину».
Комментарии