Полет за пределы возможностей
Как уже знают наши читатели, V международный фестиваль искусств «Дягилев. P.S.» открылся показом на сцене Александринского театра балета FAR британского хореографа Уэйна Макгрегора. Основатель и художественный руководитель труппы «Рэндом Дэнс», штатный хореограф королевского балета «Ковент-Гарден» Уэйн Макгрегор известен и российской публике: в прошлом году он поставил свой нашумевший в Европе балет «Инфра» с петербургскими танцовщиками в Мариинском театре, несколькими годами ранее перенес на сцену Большого театра балет «Хрома». Командор ордена Британской империи Уэйн МАКГРЕГОР рассказал нашему корреспонденту о том, как связаны тело и дух.
ФОТО предоставлено пресс-службой фестиваля «Дягилев. P. S.»
— Уэйн, вы рассказали о том, что при постановке балета FAR работали с неврологами и нейробиологами. Кроме того, в своем творчестве вы всегда используете новейшие технологии. Вы полагаете, когда-нибудь научный прогресс поможет человеку достичь совершенства?
— Наука проливает свет на мои знания о своем теле. Я уверен, что потенциал человеческого тела гораздо больше того, что нам удалось изучить и понять. Научный прогресс может приблизить человека к совершенству, потому что приближает нас к пониманию своей природы и в какой-то степени способствует познанию друг друга. Например, мне очень хотелось бы собрать информацию о тех процессах, которые происходят в мозге зрителя во время просмотра спектакля, преобразовать ее и как-то изменить происходящее на сцене, проанализировать, какие эпизоды вызвали положительные эмоции, а что, напротив, негативные.
Балет все еще может провоцировать наши эмоции, возбуждать наши чувства как ни один другой вид искусства. Танец, быть может, — единственное, что способно заставить нас испытать нечто, отличное от повседневного опыта, выходящее за пределы человеческих возможностей.
— По-вашему, смысл искусства в стремлении преодолеть собственные возможности?
— Да, я восхищаюсь танцовщиками, которые вытворяют со своим телом что-то невероятное. И требую от них вести себя несколько странно: не так, как привычно зрителям, разрушая стереотипы о том, что такое балет. По крайней мере в своем творчестве я пытаюсь приблизиться к границам невозможного — прошу танцовщиков делать очень быстрые движения. Я основал компанию для того, чтобы выработать новые подходы к хореографии, как исследование. Танцовщик должен обладать особым мышлением — открытым, постоянно готовым узнавать что-то новое о себе и своем теле.
В XXI веке нет четких эстетических критериев, которые служили бы зрителям ориентирами в формировании художественных предпочтений. И мы судим о произведении искусства, руководствуясь собственными эмоциями. Подлинное искусство не может оставить равнодушным.
— Вам сейчас могли бы возразить сторонники классики. Многие из них считают, что лидеры современного танца, заставляющие танцовщиков «вытворять со своим телом что-то невероятное», превращают балет в какую-то акробатику.
— Мне кажется, разрыв между поклонниками классики и теми, кто создает новые формы искусства, сокращается. Многие консервативно настроенные критики с интересом присматриваются к тому, что происходит на чуждой им территории современного (часто радикального) танца. Танец как способ общения без слов имеет важное значение в обществе. Меня вообще искусство интересует главным образом как средство взаимодействия людей. Когда я репетирую, делюсь своими знаниями и мыслями о мире с помощью танца, и артисты моей труппы понимают то важное, что я хочу до них донести. Тогда я чувствую себя наиболее живым.
Я занимаюсь хореографией каждый день более двадцати лет. Сейчас мне 44 года, и я уверен, что потенциал моего тела гораздо больше того, чего мне удалось достичь за это время. Люди еще не до конца осознали связь между телом и мозгом.
— Почему же. В России любят повторять изречение римского сатирика Ювенала: «В здоровом теле здоровый дух»...
— Внутренний свет делает человека особенным, одухотворенным. Это важнее внешней привлекательности. Хочу повторить: я ищу совершенства. И, напротив, стремлюсь к незавершенности. Посмотрите на набросок Жана Кокто, изобразившего Сергея Дягилева несколькими штрихами. Мне кажется, организаторы очень верно выбрали его логотипом фестиваля. Смысл творчества в том, чтобы самому додумать, по-своему завершить мысль художника, стать не просто зрителем, но соавтором.
— Для вас имеет значение, где вы ставите спектакли: в Парижской опере, в Мариинском и Большом театрах, родном «Ковент-Гарден»?.. При переносе на разные сцены тот или иной балет меняется?
— Мне важно не пространство, но люди, которые его заполняют. Например, я давал мастер-класс в Академии танца Бориса Эйфмана и был поражен тем, как там все здорово устроено. Но больше всего меня поразили дети, которые так искренне хотят танцевать и открыты всему новому.
Ваш город удивительный. Я чувствую его сильную энергетику. Я был бы счастлив продолжить работать в Мариинском театре, потому что ваши артисты обладают тем внутренним светом, без которого трудно создать что-то значительное.
Главное отличие — в восприятии зрителей. Публика в Парижской опере сильно отличается от публики «Ковент-Гарден» или Мариинского театра. Все, к чему они привыкли, что прежде видели в этом театре, влияет на то, как они смотрят новый спектакль.
Да, меня вдохновляет работа в старинных театрах, стены которых помнят великих хореографов. Но знаете, что мне нравится больше всего? Оставлять на страницах этой истории свой автограф. И пусть мой почерк будет отличаться от всего, что здесь написали мои предшественники.
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 223 (5349) от 27.11.2014.
Комментарии