От слова «белый»
По легенде, в тех местах, где давным-давно силы Добра в битве брали верх над силами Зла, люди называли речку или, скажем, озеро — Белым. Народный ансамбль «Белозерье» (не имеющий ничего общего с квазифольклорными коллективами и с их трали-вали и разлюли) — тоже от слова «белый»».
ФОТО Дмитрия Соколова
И называется так не только потому, что «материал» добывает настоящий, от носителей, в северном Белозерском крае — но и, возможно, потому, что тоже, извините за пафос, символизирует победу добра над злом.
В «Белозерье» почти и нет людей с музыкальным образованием. Но кого там только нет; в «Белозерье», например, наш редакционный охранник поет. Собираются несколько раз в неделю, встанут в круг — мужчины и женщины разных профессий и возрастов — и на разные голоса выводят затейливые переливы. Очень много выступают с концертами; помогают детским домам, церквам.
Пением они не зарабатывают — за деньги так петь не получится. Галина Емельянова, руководитель «Белозерья», усвоила это давно, почти 30 лет назад, когда она, балетмейстер, впервые попала в этнографическую экспедицию на Белое море.
— Я поняла, что нельзя такой красоте умирать, — говорит Галина Емельянова. — Люди-то, носители, умирают. Бабушки, к которым мы ходили, иногда уже и говорили плохо, и танец показать были не в силах, но мы, что могли, записывали. У меня «расписано» семь берегов Белого моря...
Сейчас хореографов, которые ездят по деревням, записывают песни, восстанавливают хореографию, причем не на бумаге, а вживую — буквально единицы. Это, в общем, служение, которому надо соответствовать. Настоящий, исконный фольклор имеет такое же отношение к фолку, который мы часто по телевизору видим-слышим, как пост к диете.
— Я сначала лет 10 просто в экспедиции ездила и только потом почувствовала в себе нужный стержень, — вспоминает Галина. — Мы ведь едем не в простые места и общаемся не с простыми бабушками; это бабушки, которые живут праведно... Легко ли они идут навстречу?.. Как сказать... Те, кто в хороводе ведет, — они как бы проводники, они должны быть открыты. Эти бабушки разве что сердятся, если они тебе отдали, а ты не так перенял. Или если деньги с этого имеешь. А закрытые знания чаще у колдуний — они в каждой деревне есть, но народ всегда знает, кто колдунья, а кто — знахарка... Ну еще старообрядцы довольно закрыты. Но они таким образом сберегли себя от полного уничтожения; а когда к ним войдешь в доверие, поживешь с ними — они открытые люди.
Галина и говорит нараспев, спокойно, медленно. А когда их всех, все «Белозерье», услышишь — понимаешь, что мы, нынешние, городские — немощные какие-то. Малохольные, прости господи. Незнаем, куда себя деть на праздник; разучились вместе радоваться. Понятия не имеем, как это, когда на гулянья народ с разных деревень съезжался и без всяких репетиций вел единый сложный хоровод.
— Знаете, что интересно: то, что я в других культурах наблюдаю — скорее медитация, когда человек наедине с богом находится, — говорит Галина Емельянова. — В русской культуре тоже есть медитация, в сольной лирике, но это крупица по сравнению с остальным, а все остальное исполняется соборно. И праздник одному провести невозможно, потому что в каждом празднике происходит передача знаний — от одного возраста к другому: переходя в разные возрастные группы и разные социальные состояния, ты разные роли играешь и в празднике, разные песни поешь... А хоровод — это знаете что? Это... Допустим, со мной встают люди, которых я не знаю. Но я вижу по глазам, что они не пустые имеют желания, у них внутри все отзывается, и я стою с ними, как с родственниками.
Эти люди, собиратели, ходят там, где мы не ходим, и где народ до сих пор не только в церквах, но и у источников молится; они встречают людей, которых мы, городские, не встречаем...
— Например, в селе Сизьма в Вологодской области. Есть там человек один, молодой — лет, наверное, тридцати пяти. Мы в те места в экспедицию приехали, увидели храм открытый — и автобус около. Зашли — и открыли рот от удивления: в храме стоял мужчина и рассказывал сказки. Мы сначала даже не поняли, что он рассказывает — оказалось, про Петра и Февронию, про икону. Окая этак. Тот молодой человек возродил все святыни в окрестностях, все источники почистил, открыл храм, бабушкам со всей округи помогал, построил музей, возродил пивоварение настоящее... Мы у него записывали стихи духовные — у него в роду много псалмопевцев. А сам он, видно, такой монах в миру. Пиво варит, но сам не пьет; и не женился. Подвижник, поднимает культуру духовную и традиционную. И когда рассказывает о церкви и о языческом периоде — у него противоречий нет.
...Лет 15 назад Галина в слезах жаловалась настоятельнице одного монастыря: «Мы возрождаем праздники, а людям это уже не надо, люди семь поколений без этого жили. Видимо, время уже ушло». А та ей ответила: «Не уже ушло, а еще не пришло ваше время, собирайте. Придут времена, когда люди попросят, потому что будет тупик и душе некуда будет деться. Попросят»... У «Белозерья» как не было, так и нет собственного помещения для репетиций; но с выступлениями они сейчас просто нарасхват. Их просят, — может, время пришло.
Кого-то из «Белозерья» однажды спросили: «Как вы себя в нашем современном мире ощущаете?» — «Как белая ворона. Но, видите ли, мы в стаи сбиваемся и живем». К слову, опять же ворона-то — «белая».
Материал был опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости
№ 21 (4059) от 6 февраля 2008 года.
Комментарии