Облачко вечернее. Со дня рождения Бориса Зайцева – 140 лет
Сегодня исполняется 140 лет со дня рождения русского писателя Бориса Зайцева. Лирика и философа, тончайшего стилиста, обладателя особой, «акварельной», манеры письма.
ФОТО pixabay
Его часто называют последней фигурой Серебряного века – ведь он пережил почти всех, кто что-то значил в русском искусстве на рубеже XIX – XX столетий. При этом к декадентам, символистам Зайцева не отнесешь. Не было в его творчестве, да и в мыслях, чувствах, смятения, ощущения гибели богов, крушения мира, трагизма человеческой жизни и несовершенства человеческой природы. А было полное восторга принятие жизни со всеми ее радостями и страданиями и полное смирения принятие смерти.
В СССР Борис Зайцев был забыт как белоэмигрант. И лишь процесс гласности вернул на родину писателей-эмигрантов. Помнится, сначала появились книги Владимира Набокова. И где-то в конце 1980-х я купила у одного из книжных спекулянтов, толпившихся на Литейном возле «Букиниста», «Лолиту» за 25 рублей – довольно большие по тем временам деньги. А вот сборник рассказов и повестей Бориса Зайцева «Земная печаль», вышедший в «Лениздате» в 1990 году, можно было купить в книжном магазине по обычной цене – за 2 рубля 70 копеек. Если Набоков, особенно «Лолита», был уже известен, то про Зайцева мало кто знал тогда. Эта книга и сейчас у меня, и в тяжелые моменты жизни я ее перечитываю. И успокаиваюсь.
«Священник Кронид», «Тихие зори», «Аграфена», «Голубая звезда»...
В финале «Голубой звезды», главный герой которой – Христофоров – чем-то похож на князя Мышкина, Зайцев рисует картину слияния земного и небесного:
«Закат гас. Вот разглядел уж он свою небесную водительницу, стоявшую невысоко, чуть сиявшую золотисто-голубоватым светом. Понемногу все небо наполнялось ее эфирной голубизной, сходящей на землю. Это была голубая Дева. Она наполняла собою мир, проникала дыханием стебелек зеленей, атомы воздуха. Была близка и бесконечна, видима и неуловима. В сердце своем соединяла все облики земных любвей, все прелести и печали, все мгновенное, летучее – и вечное. В ее божественном лице была всегдашняя надежда. И всегдашняя безнадежность».
Эта повесть ставит точку в русском периоде его творчества. О революции Борис Зайцев не писал. Социальная катастрофа больно ударила по нему, по его семье. В дни Февральской революции страшно погиб его племянник Юрий Буйневич, офицер Измайловского полка. Его растерзала охваченная безумием толпа. В октябре 1919-го был расстрелян сын его жены Веры Зайцевой от первого брака Алексей, обвиненный в заговоре. В 1921-м и сам Зайцев попал на Лубянку. Отпустили, но стало ясно, что второй арест неминуем. В 1922-м он тяжело болел сыпным тифом, был между жизнью и смертью. Поправившись, решил, что надо уезжать. С визой ему, как и многим деятелям культуры прежней России, помог Луначарский. Чем, скорее всего, спас жизнь. Все понимали, что «поездка для поправки здоровья» фактически означает изгнание, потерю родины навсегда. Понимал это и Зайцев.
Во Франции он прожил еще полвека. Все эти годы по России тосковал, особенно по Москве, где сменил много адресов в арбатских переулках, на Спиридоньевке, на Большой Никитской.
Но испытания и страдания не ожесточили писателя. Напротив, словно очистили душу. Так появляется комплекс текстов о святых Серафиме Саровском, Иоанне Кронштадтском, Сергии Радонежском, патриархе Тихоне. О путешествиях на Святую гору Афон в мае 1927-го, посещении Валаамского монастыря.
Борис Зайцев создает в эмиграции великолепные романтизированные биографии – Тургенева, Жуковского и Чехова, которого знал лично. Этих писателей Зайцев называл наиболее близкими себе по духу. Полтора десятилетия он потратил на автобиографическую тетралогию «Путешествие Глеба». Ее сравнивают с «Летом Господним» Ивана Шмелева и «Жизнью Арсеньева» Бунина. В тетралогию входят четыре романа: «Заря», «Тишина», «Юность» и «Древо жизни».
Последний его рассказ, написанный в 1964 году, называется «Река времен» – как предсмертное стихотворение Державина. Чрезвычайно пессимистичное. О том, что все «вечности жерлом пожрется», ничего не останется от жизни человека. Зайцев с ним спорит. Смерть архимандрита Савватия – лишь переход в жизнь вечную.
Борис Зайцев умер в Париже 21 января 1972 года в возрасте 91 года. Похоронен на кладбище Сен-Женевьев-де-Буа.
Принимая все, что посылает судьба, будучи убежденным, что «Бог плохо не устроит», он все же мечтал о будущем. В прозе его иногда проскальзывает отблеск чеховского «неба в алмазах». В рассказе «Миф» он через своего героя Мишу говорит о будущем, которое ему «представляется вроде голубиного сиянья, облачка вечернего. Ведь люди непременно станут светоноснее, легче... усложненней... и мало будут похожи на теперешних людей. И теперь это есть в них, но мало, искорками».
В нем самом это сияние было изначально.
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 23 (6861) от 10.02.2021 под заголовком «Облачко вечернее».
Комментарии