Новый год с фиалками

На Новой сцене Мариинского театра состоялась премьера новогодней оперы «Рождественская сказка» Родиона Щедрина в постановке Алексея Степанюка под музыкальным руководством маэстро Валерия Гергиева. Хорошо бы Мариинский театр завел такую традицию – готовить к каждому Новому году и Рождеству по новой опере: глядишь – современных, в том числе детских, музыкальных спектаклей прибавилось бы.

Месяцы в шляпах волшебников парили над сценой под пасторальную музыку.
ФОТО предоставлено пресс-службой Мариинского театра

Режиссер колоритно изобразил супермаркетную толчею, в которой кто-то катил гигантскую банку с печенью трески, кто-то тащил елку, кто-то – телевизор, а еще один пытался медитировать в позе йоги. Вокруг то и дело скакали зайчики в деловых костюмах. Словом, все готовились весело встретить Новый год, еще не зная, что взбалмошной Царице взбредет в голову его отсрочить до тех пор, пока кто-нибудь не доставит ей во дворец корзину фиалок.

Родион Щедрин выступил, по традиции, не только композитором, но и автором либретто – так писали свои оперы и Вагнер, и Прокофьев, адаптируя литературные первоисточники. Среди источников «Рождественской сказки» указывался текст болгарской сказочницы Божены Немцовой в переводе Николая Лескова. Однако большая часть публики не могла не узнать в истории о фиалках сказку о подснежниках, рассказанную Самуилом Маршаком в «Двенадцати месяцах». На ее основе созданы великолепные киносказки и мультфильм.

Режиссер размыл временные рамки «Рождественской сказки», связав наши дни с дореволюционным сказочным прошлым. Мачеха и ее дочь Злыдня предстали заложницами гламурных журналов и завсегдатаями предновогодних распродаж. Меццо-сопрано Анна Кикнадзе и колоратурное сопрано Лариса Юдина создали образы двух кумушек, отвратительных в своих пошлых желаниях и манерах, готовых выполнять указы Царицы любой ценой.

Недолго думая, они решили отправить падчерицу Замарашку в лютый мороз собирать фиалки в лесу. Магические двенадцать месяцев, блюстители гармонии и порядка на земле в любопытной женско-мужской аранжировке, не могли отказать несчастной Замарашке ни в фиалках, ни в ягодах, за которыми еще раз отправили ее в лес бессердечные родственницы.

Максимальное наказание, которому композитор-либреттист подверг алчных Мачеху и Злыдню, – детектор лжи. Его изображало колесо, внутри которого эти дамы должны были рассказать Царице, где в декабре растут фиалки. В хрестоматийном сюжете капризную Принцессу наказывают сменами всех времен года едва ли не за один час, а Мачеху с дочкой превращают в собак. Родион Щедрин выступил как гуманист и миротворец, сочинив примирительный финал с Гимном доброте, в котором не преминул процитировать мотив «Обнимитесь, миллионы!» из Девятой симфонии Бетховена. Правда, ненавидящий лжепатриотическую фальшь и пафос, композитор разбавил этот гимн страшно рыкающими духовыми.

Цитаты и аллюзии на мировую классику, помогавшие композитору подкрепить смысл, просвещенный слушатель мог уловить в разных частях новой оперы. При этом партитуру едва ли можно упрекнуть в лоскутности или мозаичности, хотя в таком жанре это было бы уместно. Щедрин проявил себя здесь, как и прежде, искуснейшим оркестратором, сумевшим найти диковинные тембры, чтобы передать мистику сказки. Вместе с тем он не постеснялся показать себя и лукавым стилизатором. Первым хитом в духе неоклассики а-ля Майкл Найман публика признала легкий, но виртуозный дуэтик Мачехи и Злыдни. В нем эти дамы, получившие корзину фиалок, начали мечтать о том, как купят виллу, яхту, футбольный клуб, да что там – весь мир. Этих малоприятных героинь композитор наделил обаятельной музычкой.

Также не обделил он обольстительными мелодиями и Царицу, воплощенную грациозной меццо-сопрано Екатериной Сергеевой. Ее лейтмотивом стал изысканный классический кадансовый оборот, поддержанный клавесином. В прорисовке обитателей и нравов царского двора ни композитор, ни режиссер не могли удержаться от намеков на то, что можно наблюдать на экранах телевизоров и страницах СМИ. Сказка, как известно, – ложь, поэтому и намеки свидетельствовали лишь о том, что со времен царя Гороха мало что изменилось.

«Царица наша от цветов совсем лишилась разума... Вот так каждый день не знаем, что нас ожидает завтра, какой декрет, какой закон ждать нам от капризной бабы... Танцуем, поем: указ ждем», – выводит хор придворных. Одной из тихих и многозначительных кульминаций оперы стал изломанный «Танец ожидания», который Царица приказала танцевать в ожидании Нового года. Пикантный штрих в обстановку вносил прихрамывающий Великий канцлер в уморительном исполнении мастера характерных портретов баритона Сергея Романова.

Особым светящимся колоритом наделена сфера гонимой страдалицы Замарашки и двенадцати месяцев. Круговое дефиле месяцев, готовящихся уступить вахту своим собратьям, режиссер и художник сочинили как аттракцион, создав иллюзию парения. Солисты в шляпах волшебников выехали на высоченных конусах – на фоне синего кабинета сцены это выглядело как медленный полет. Композитор написал для них пасторальную, чрезвычайно напевную музыку. А выход к Замарашке красавца Апреля (подающий большие надежды молодой тенор Александр Михайлов) с корзиной ягод Щедрин сопроводил гитарной серенадой – готовым эстрадным номером.

Партия Замарашки досталась трогательной лирической колоратуре Пелагее Куренной, студентке петербургской Консерватории по классу профессора Тамары Новиченко, выучившей Анну Нетребко, Веронику Джиоеву, Надежду Кучер. С помощью своей пластики и хрустального звучания Пелагея создала настолько воздушный и бесплотный образ, что кажется, будто в эту постановку ее направил небесный департамент.

Композитор написал для этой героини сверхмедленную музыку. Неторопливость композитор сделал и основным темпом для характеристики волшебных месяцев, словно призывая слушателей перестать суетиться, растрачивать себя на пустяки и чаще задумываться о вечном. Например, о законах природы, которая все равно возьмет свое и рано или поздно накажет злодеев и наградит праведников.

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 011 (5628) от 25.01.2016.