Новая музыка вместо музыки

В IV международном фестивале новой музыки reMusik приняли участие лучшие ансамбли и солисты из России, Германии, Швеции, Франции, Эстонии, Швейцарии, Италии и США, специализирующиеся на исполнении новой музыки.

Швейцарский импровизатор Томас Корбер, мастер электроакустики. Фото предоставлено пресс-службой фестиваля

Фестиваль проходил на нескольких площадках города, включая и строгий академический Малый зал Филармонии, и более подходящий по формату концертный зал Музея современного искусства, и Концертный зал Мариинского театра. Форум продолжался всего пять дней. Но, как заявил художественный руководитель фестиваля Мехди Хоссейни, подвижник современной музыки, ученик Сергея Слонимского, для его организаторов было важно не количество, а качество. У современной академической музыки, а вместе с ней и у ее композиторов во всем мире много проблем, связанных, главным образом, с продвижением произведений к «широкому слушателю». Где-то этих проблем меньше, потому что поддержки от государства больше.

Проблемы у новой музыки были и сто, и даже двести лет назад, потому что человеческое ухо по природе консервативно и к новому привыкает с огромным трудом. В названии фестиваля современная музыка уточняется как «новая», то есть совсем свежая, совсем недавно написанная. Но она тоже бывает разная. Бывает такая, которая пишется, чтобы непременно понравиться, и примеров тому множество. Композиторы используют много раз отработанные классико-романтические стили, прекрасно понимая, что в таком виде их не первой свежести мысли быстрее дойдут до публики. Таких, пожалуй, большинство, и на персоналии переходить не будем. Но бывает и музыка, которую пишут ради искусства, – она сложнее, мудренее, закрытее. Вот именно такой музыке, без которой не может быть эволюционного движения вперед, и был посвящен фестиваль reMusik.

Эту сложную музыку исполняли профессионалы высочайшего класса, на которых и была потрачена значительная часть не очень большого фестивального бюджета. А потому из печатной продукции публика имела лишь очень скромные, словно на коленке сделанные программки с дежурными справочными сведениями о коллективах. Ни слова ни о композиторах, ни о произведениях не было. Организаторы, судя по всему, ориентировались на очень небольшой круг посвященных людей, что недальновидно. Если имена классика авангарда Пьера Булеза или Хельмута Лахенманна еще на слуху, то подавляющее большинство композиторских имен, представленных в программах, многим неизвестны. А в городе, где постоянно хлопают между частями квартетов Шуберта или Бетховена, где с трудом можно затащить публику даже на классические камерные вечера, требовать интереса к неизвестной, да еще и малопонятной музыке, скажем, Янника Гигера или Катарины Розенбергер – попросту утопия. И совсем не помешало бы объяснять людям, хотя бы вкратце, почему музыку сегодня пишут совсем по-другому, чем лет сто назад, как изменился мир и отношение к нему, в результате чего вместо приятных мелодий и знакомых ритмов со сцены раздаются скрипы, шорохи, бульканье и прочие звуки.

Для неподготовленного уха многое из исполненного казалось неким антимиром: вместо мелодии – ее отсутствие, вместо целеустремленного ритма – безмолвие, остановка во времени, вместо красивых, услаждающих уши тембров – антизвуки, изматывающие душу, но заставляющие усиленно думать. Мир ХХ столетия, судя по услышанному, оказался настолько ужасен, что музыку, его отразившую, иной непосвященный и музыкой-то вряд ли сможет назвать.

Главной чертой новых сочинений, исполненных в этом году, можно считать не столько абсолютную тишину, сколько напряженное желание вслушаться в какие-то странные, зазеркальные звуковые субстанции. Вместо большого объема и крупной фактуры в них можно было найти антиобъем и невидимую фактуру, взглянуть на изнанку материи. Многие сочинения начинались с тихих струнных унисонов, постепенно раскалывавшихся на тысячи осколков и стремившихся либо совсем раздробиться, либо, напротив, собраться воедино. Такую музыку лучше всего было бы слушать в ультрасовременных архитектурных постройках, хотя это уже совсем утопия...

Но исполнены эти антизвуки были и в самом деле мастерски, с какой-то подчас цифровой точностью, и упрекнуть музыкантов в приблизительности и надувательстве было решительно невозможно. И швейцарское трио Mondrian, и немецкий ансамбль Mosaik, и один из лидеров на поле исполнения современной музыки французский квартет Diotima поражали виртуозностью, способностью музыкантов в тончайших нюансах слышать написанную для них новую музыку, требующую терпения и предельной концентрации. Чтобы не только самим дойти до самой сути, но и слушателям помочь расслышать новое.

Эту и другие статьи вы можете обсудить и прокомментировать в нашей группе ВКонтакте

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 097 (5714) от 02.06.2016.