Ночь нежна, красота мимолетна
27 и 28 января Театр балета Бориса Эйфмана покажет в Александринском театре премьеру спектакля Up & Down по мотивам романа Ф. С. Фицджеральда «Ночь нежна». Борис Эйфман назвал свой новый спектакль «трагической и ослепительно яркой хроникой духовной гибели человека». Этой постановкой хореограф, по его собственным словам, намерен завершить свою «многолетнюю балетно-психиатрическую эпопею». В постановке на музыку Дж. Гершвина, Ф. Шуберта и А. Берга заняты ведущие солисты труппы. Главные роли психиатра Дика Дайвера и его пациентки и возлюбленной Николь Уоррен исполнят заслуженный артист РФ Олег ГАБЫШЕВ и Любовь АНДРЕЕВА. Во время репетиции с артистами встретилась наш корреспондент.
ФОТО Евгения МАТВЕЕВА/ Предоставлено пресс-службой Театра Бориса Эйфмана
– Борис Эйфман всегда добивается от танцовщиков полной самоотдачи. А новый спектакль касается темы безумия. Как вы с ней справляетесь?
Любовь АНДРЕЕВА:
– До работы над спектаклем я не была знакома с текстом романа «Ночь нежна», поэтому прежде всего прочитала книгу и посмотрела знаменитый фильм Генри Кинга. К моменту начала репетиций у меня еще не сложилось личное отношение к моей героине. Но артисты – глина в руках хореографа. Мы должны правильно понять идею Бориса Эйфмана и показать героев такими, какими он их видит. Уже потом, когда спектакль начинает обретать форму, в персонажах проступают черты наших собственных характеров. А бывает наоборот: погружаясь в роль, мы сами меняемся. Я часто играю героинь, которые сходят с ума... Надеюсь, на мне такие психологические нагрузки не отразятся.
Пока еще мне тяжело найти нужную трактовку образа Николь, ведь необходимо создать самобытную сценическую работу и избежать цитирования других наших спектаклей, где лейтмотивом проходит тема безумия («Красная Жизель», «Роден». – Прим. ред.). Но я постараюсь достоверно изобразить драму своей героини.
Олег ГАБЫШЕВ:
– Эйфмана всегда интересует то, что творится в душе человека. Почти в каждом спектакле он стремится понять причины внутреннего надлома своих героев. Мы, артисты, пытаемся раскрыть этот внутриличностный конфликт. Мне нравится такой подход к роли, когда забываешь обо всем, сливаешься со своим персонажем. Я, например, иногда замечаю, что в период репетиций у меня начинает меняться характер. Борис Эйфман страстно предан своему делу. Он с утра до вечера работает с нами, почти не выходит из балетного зала. Важно, что на репетициях артисты не просто выполняют установки хореографа, а участвуют в создании образа. Разумеется, при этом ты сам становишься похож на своего героя.
– Как вы думаете, почему сейчас режиссеры так часто обращаются к «Веку джаза»? Совсем недавно балет «Великий Гэтсби» по роману Фицджеральда представили Константин Меладзе и Денис Матвиенко.
Л. А.:
– В искусстве часто возникает мода на какую-то эпоху. «Век джаза» способен привлечь своей яркостью, зрелищностью. Но, видя этот праздник, мы понимаем, что он будет недолгим. В нем есть предчувствие конца, трагическое ощущение мимолетности красоты, и, может быть, именно этот мотив и близок Борису Яковлевичу. Уверена, наш спектакль получится не менее эффектным и увлекательным, чем фильм База Лурмана. А вот балет «Великий Гэтсби», показанный в БКЗ «Октябрьский», мы не смотрели, поскольку репетировали свой спектакль.
– Вы много гастролируете и каждый раз получаете восторженные рецензии в западной прессе. Как воспринимают творчество Бориса Эйфмана в мире в контексте современного танца – как модерн или это уже классика?
Л. А.:
– Существуют труппы современного танца, классический балет и балет модерн, а есть Борис Эйфман. Его нельзя причислять к тому или иному направлению. Театр Эйфмана – явление уникальное.
О. Г.:
– В Европе балет Бориса Эйфмана отлично знают и воспринимают как своего рода модный бренд. Когда мы были на гастролях во Франции с «Роденом», мне рассказали, что пойти на Эйфмана у них считается престижным. Я хотел выяснить у молодых зрителей, знают ли они историю любви Огюста Родена и Камиллы Клодель, которую мы рассказываем в своем спектакле. Оказалось, не знают, зато наш театр им хорошо известен и они пришли посмотреть знаменитую труппу. Я удивился: мы думали, что французскую публику привлечет имя Родена на афишах.
Кроме того, у Бориса Яковлевича много предложений по переносу его спектаклей на другие сцены. Несмотря на то что все балеты поставлены на танцовщиков нашей труппы, он периодически соглашается на такие проекты. Например, «Анна Каренина» Эйфмана исполнялась труппой Нового национального театра в Токио. Я видел эту работу. Сначала было немного странное ощущение, потому что пластика спектакля явно рассчитана на наших высоких танцовщиков. К тому же японские артисты имеют за плечами только классическую школу, и им пришлось нелегко. Но в целом та версия спектакля мне понравилась.
Л. А.:
– А в Неаполе на сцене театра Сан-Карло был поставлен балет Бориса Эйфмана «Реквием» на музыку Моцарта. Итальянцы танцуют красиво и эмоционально. Мы с Олегом участвовали в этой премьере вместе с неаполитанской труппой и получили огромное удовольствие. Полезно посмотреть, как спектакль, в котором ты сам танцуешь, исполняется артистами другой ментальности, другого склада. Я видела, что итальянские зрители уходили потрясенными.
– Вы оба учились профессии балетмейстера. Вы, Олег, закончили Академию им. Вагановой, Люба готовит дипломную работу в Белорусской государственной академии музыки. Какие у вас режиссерские планы?
Л. А.:
– В этом году я получу диплом хореографа. Сейчас полным ходом идет работа над моей дипломной постановкой – тремя миниатюрами на музыку Чайковского и Арво Пярта. Трудно было абстрагироваться от режиссерского почерка, к которому я привыкла как танцовщица, но я очень старалась найти свой собственный стиль.
– Олег, вашу миниатюру «Лень» я видела на открытии фестиваля молодых хореографов «Взлетная полоса». Все было забавно и очаровательно, правда, не верится, что вам знакома эта проблема – лень...
О. Г.:
– Каждому танцовщику близка эта тема, особенно по утрам, когда тело болит и хочется остаться дома, а нужно встать и пойти на урок. Главное – сделать над собой усилие. Стоит только оказаться в репетиционном зале, и ты полностью отдаешься работе.
Я планирую развить миниатюру «Лень» до одноактного балета. Вообще у меня много идей. Например, хочу подготовить специальную программу из своих юмористических танцевальных миниатюр, устроить своеобразный балетный «вечер юмора». Видимо, это своего рода защитная реакция: у Бориса Эйфмана мы танцуем любовь, смерть, безумие. Поэтому захотелось поработать в ином жанре. В юмористических постановках главное – избегать пошлости. Сейчас на телевидении много шуток ниже пояса. А юмор должен быть интеллектуальным, я к этому стремлюсь.
Для дипломной работы в Академии им. Вагановой я выбрал «Оду к радости» из Девятой симфонии Бетховена. То, что получилось, я бы назвал неоклассикой. Хотелось сочинить изящную хореографию на эту гениальную музыку. Меня всегда поражало, что Бетховен, человек тяжелой судьбы, в конце своего земного пути написал произведение, полное восхищения жизнью. Девятая симфония, которую композитор создал, будучи абсолютно глухим, стала революцией в музыке. Он шел к этому произведению на протяжении всей жизни и выразил в нем свое понимание искусства. Пока моя постановка существует в форме нескольких фрагментов. В дальнейшем надеюсь поставить двухактный балет.
– Принято считать, что молодым хореографам трудно пробиться на большую сцену.
О. Г.:
– У широкой публики на слуху только ведущие труппы. Но периодически случаются попытки познакомить зрителей с работами начинающих российских хореографов, о которых пока мало кто знает. На том же фестивале «Взлетная полоса» показали ряд интересных постановок. И все же в Петербурге не хватает молодых хореографов – несмотря на то что современный танец здесь развивается вроде бы достаточно активно. На самом деле это не совсем так.
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 009 (5382) от 22.01.2015.
Комментарии