Лилия Шитенбург

Культура 05 октября 2015

Никто на Земле не лишний

Исторически сложилось так, что его конкурсную программу составляют документальные и короткометражные экспериментальные фильмы, но наиболее интересная часть фестивальной программы – внеконкурсная, где и документальные, и полнометражные игровые ленты существуют как бы на стыке и во взаимопроникновении вымысла и документа.

В этом году «Послание к человеку» было как никогда богато по части внеконкурсных спецпрограмм. Их составителями и кураторами стали выдающиеся отечественные кинокритики и гуру арт-хаусного проката: Андрей Плахов, Василий Степанов, Борис Нелепо, Сэм Клебанов и другие. Названия программ говорили сами за себя: «Кино сверхреальности» (где были собраны самые свежие и самые радикальные фильмы, прогремевшие на недавних международных фестивалях, вроде «Кладбища великолепия» Апичатпонга Вирасетакула или скандально известного фильма «Любовь 3D» Гаспара Ноэ), «В роли самих себя» (где персонажи фильмов делились своим реальным жизненным опытом), «Верю не верю» (о религии в сегодняшнем мире. Причем, допустим, «Ислам и маскулинность» – еще не самая острая постановка вопроса), «50 оттенков всякого» (составители этой программы отказались признавать тему эротики в современном обществе исключительно привилегией буржуазного коммерческого кино) и так далее.

Какое именно «послание» должен в итоге получить человек? О чем бы ни говорили авторы фестивальных фильмов, какие бы истории ни рассказывали и каких бы тем ни касались, сутью «послания» остается требование «правды, ничего, кроме правды», самой откровенной, актуальной, неприкрашенной, словом, «самой правдивой». Если ей удастся быть еще и травмирующей – тем лучше. Травма – испытанное средство от скуки и притупления зрительского восприятия.

Документальность – один из способов достижения этой правды. Однако, как известно, любое изображение есть отстранение и искажение. И дело вовсе не в том, что кто-то так уж хочет фальсифицировать реальность (хотя иногда это именно так), а в том, что иначе не бывает. Взгляд на мир сквозь кинооптику уже есть акт влияния наблюдающего на объект наблюдения. Достоверность и правдоподобие не синонимы истины, а всего лишь ее искусные (если и впрямь искусные) замены. «Послание к человеку» – такое же собрание авторских высказываний, как и любой другой смотр кинематографических достижений.

Однако при всем многообразии тем и художественных средств, при всей невообразимости новейших экспериментов существует некая модель идеального «продвинутого» фильма, который почти наверняка будет признан если не «сверхреальным» (не всякий решится – и сумеет – поставить порнографию на службу искусству, как Гаспар Ноэ), то вполне достоверным, а главное — «нужным», полезным обществу. Такой фильм должен всеми силами пропагандировать толерантность, демонстрировать расовое, религиозное, этническое, культурное разнообразие, настаивать на приверженности гуманитарным ценностям – желательно в простой и доступной каждому зрителю форме. Потому что усложненность формы есть уже своего рода дискриминация. Соблюдение всех вышеперечисленных требований (далеко не все фильмы «Послания» им следуют) ничего не говорит о качестве самого фильма – он может быть и плохим, и замечательным.

Занятно, что программа фестиваля составлена таким образом, что при всей разъяснительной работе, проведенной организаторами, вы далеко не всегда сможете быть уверены, на какой именно из этих кинематографических гимнов гуманизму попадете: на тот, который способен перевернуть ваши представления о мире, развернув перед глазами некий необычайный художественный образ, или на тот, который наивными дидактическими методами «учит нас добру и заставляет о многом задуматься».

Один из самых титулованных фильмов спецпрограммы нынешнего «Послания к человеку» – «Дипан» француза Жака Одиара, получивший «Золотую пальмовую ветвь» прошедшего Каннского фестиваля. Это история о ветеране, бывшем боевике «Тигров Тамил-Илама», разочаровавшемся в войне и насилии и попытавшемся начать новую жизнь во Франции.

Для того чтобы попасть в мирную цивилизованную Европу, Дипану нужны не только фальшивые документы, но и фальшивая семья – наспех собранная из первых попавшихся под руку женщины и ребенка – девятилетней девочки-сироты. Лучшие кадры фильма – бессчетные разноцветные огоньки в ночи над головами медленно движущихся в полном молчании темнокожих переселенцев: это горят фонарики дешевых игрушек-бантиков, продажей которых нелегалы промышляют на парижских улицах. Когда полиция их разгоняет, те растворяются во тьме – и только где-то высоко-высоко наверху тихо светится храм Сакре-Кер.

У Дипана с семьей постепенно все наладится, он сможет работать, обустраивать жизненное пространство вокруг, изживет посттравматический синдром, и его не собьют с праведного пути бывшие бандиты-однополчане (занятно, что преисполненный чувства гражданской ответственности Одиар снимает буржуазную «историю успеха»). Мало того – в криминальном районе, где новоиспеченной семье доведется поселиться, бывший боевик даже попытается с оружием в руках отвоевать кусочек мирного пространства. Впрочем, наркоторговцы из числа французских аборигенов все равно сделают жизнь невыносимой, и семья Дипана обретет тихую гавань уже где-то в английском предместье.

При всей визуальной изощренности некоторых сцен история шри-ланкийского эмигранта не выходит за границы слащавой банальности. Это именно тот взгляд на проблемы миграции, который известный писатель и видный мыслитель Паскаль Брюкнер называл «тиранией покаяния» – характеризуя отношение просвещенных европейцев к новоприбывшим как «мазохистское».

Казалось бы, прославленный фильм «Человек» Яна Артюс-Бертрана, показанный на открытии «Послания к человеку» на Дворцовой площади в сокращенной версии, а позднее в кинозалах – в полной, трехчасовой, устроен еще проще и, в общем, тоже «учит нас добру». «Человек» сделан с безупречной ясностью: это серия коротких интервью на разные темы (любовь, развод, семья, религия, работа, дети, смерть и т. д.). Герои – самые разные, совершенно обычные люди, все говорят на родных языках, этническая, социальная и культурная принадлежность каждого подчеркнута, поскольку все интервью идут на черном фоне, крупным планом. В отечественной школе документалистики этот прием мог бы называться «взгляните на лицо».

Время от времени возникают монтажные перебивки – дивной красоты пейзажи, снятые с высоты птичьего полета: люди на планете живут в самых удивительных местах. Если для зрителя не является откровением тот факт, что все люди – разные, что никто на Земле не лишний и каждый способен думать и чувствовать, то в какой-то момент он может начать ловить себя на том, что зрелище в своей визуальной безупречности напоминает длинный рекламный ролик: прекрасные и высокопрофессиональные создатели «Человека» хотят, чтобы мы купили немножко духовности и гуманизма. Это и правда отменный товар – мы его покупаем. Не переставая отдавать себе отчет в технологическом совершенстве процесса манипуляции.

Но постепенно режиссер начинает внедрять в фильм еще один прием, чья неприкрытая художественная искушенность парадоксальным образом возвращает зрелищу первоначальную невинность. Исповедь очередного героя продолжается, когда на вас с экрана молча смотрит уже совсем другой герой. Пожилая китаянка начинает рассказывать, как ее бил муж, но публика вскоре видит молодую образованную европеянку. Так возникает «сверхреальный», не существующий в природе – только в искусстве – разговор. Людей, которые, вероятнее всего, никогда не встретятся. Но которые, даже не зная того, на самом деле готовы делиться своими мыслями и переживаниями – и слушать других.

«Человек», возможно, и «учит нас добру», но делает и куда большее – он требует невозможного. Он настаивает на том, что диалог существует.

Эту и другие статьи вы можете обсудить и прокомментировать в нашей группе ВКонтакте

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 185 (5558) от 05.10.2015.