Нескучная классика Сати Спиваковой. Телеведущая – о своей новой книге
Осенью в свет вышла книга телеведущей, актрисы и писательницы Сати Спиваковой «Нескучная классика. Еще не все». Издание включает в себя беседы с мастерами культуры, которые Сати Спивакова вела в рамках своих телевизионных программ. Открывает книгу интервью с Майей Плисецкой, которая однажды сказала Сати: «Если твой проект начнется с меня, его ждет успех». О том, так ли это, Сати СПИВАКОВА рассказала журналистке Елене БОБРОВОЙ.
ФОТО Бориса КАВАШКИНА/ТАСС
– Сати, я помню, как несколько лет назад, когда вы только начали вести на телеканале программу, вы мне рассказали, что близкие посмеивались над вашей влюбленностью в каждого героя.
– Ничего не изменилось. Пока готовлю программу и до момента, когда гость уйдет из студии, я должна его любить. Я и зову ведь в основном тех, кто мне интересен, лишь иногда в студии появляются люди по просьбе телеканала. И я могу себе позволить иногда делать программы с не известными широкой аудитории персонажами, если понимаю, что разговор с ними обещает быть интересным.
– А если вам известны неприглядные факты его биографии? Вот, скажем, известно, что сыновья Иоганна Себастьяна Баха отвратительно обошлись со своей матерью. К вам пришел бы один из них, например Иоганн Кристоф, который в свое время был куда более знаменитым композитором, чем его отец, и его стиль копировал юный Моцарт...
– Бывали случаи, когда в студии передо мной сидел человек, про которого я прекрасно знала, что он поступил непорядочно, допустим, по отношению к своему ребенку. Но, как говорят психологи, я подключала механизм эмпатии, сочувственного отклика на состояние собеседника.
– Но стоит ли звать его в программу, популяризировать его имя?
– Есть несколько музыкантов, к счастью, очень мало, которых я никогда не позову в свою передачу. Не стану называть имен, но у меня есть ощущение, что они перешли черту дозволенного в отношении мироздания, в отношении человеческого достоинства. Все же гений и злодейство еще как совместимы, порой просто идут рука об руку. Но, к счастью, чаще всего речь идет о человеческой слабости, неспособности устоять перед какими-то искушениями. И если человек мне интересен как музыкальная личность, на что-то я все же закрою глаза.
Все же у нас передача о музыке и талантливых людях, а, как говорила Фаина Раневская, «талант, как прыщ, может вскочить даже на заднице». И это правда. Сколько прекрасных интеллектуальных людей, глубоких, порядочных, которые не обладают талантом художника. И сколько примеров, когда безумно талантливый человек не обладает ни интеллектом, ни душевной чистотой, ни кристальной порядочностью, ни хорошим вкусом. Но за огромный талант можно многое простить.
– Парадокс в том, что им дается право быть культрегерами, к их мнению прислушиваются.
– Если уж говорить о людях, которых мы выбираем некими проводниками, то меня куда больше пугает капкан тех возможностей, которые дали нам соцсети. Я понимаю, что желание быть замеченным свойственно человеку. Но то, что происходит сейчас, – это уже какой-то болезненный эксгибиционизм. Кто обладает талантом, кто не обладает, все занимаются бессмысленным «акынством». Мне, например, с антропологической точки зрения хочется понять, почему какие-то люди, которые ничего в жизни по большому счету не сделали, стали блогерами-миллионниками? Почему их мнение, вообще их жизнь интересны миллионам подписчиков?
– Поняли?
– Нет, конечно. Но «многие знания – многие печали», я решила, что, пожалуй, лучше и не понимать до конца этот мир одиночества всех и всего в Сети...
– Вы же понимаете, что ваша книга не соберет миллионы лайков, какие собирают те блогеры?
– А я ни за кем не гонюсь, тихо сижу, делаю то, что мне интересно. Конечно, я могла бы довольствоваться материальным комфортом, благосостоянием, но ведь так жить скучно. Когда-то я боялась быть «просто женой» и мне хотелось доказать собственную состоятельность. Потом я погрузилась в работу, придумала программы «Камертон» и «Нескучная классика» и поняла, насколько мир музыки безграничен.
– Но первая ваша книга – это, по сути, мемуары, рассказы «из жизни великих». В то же время мы погружаемся в атмосферу 1990-х. Когда через 20 – 30 лет откроют вашу новую книгу, читатель что узнает? Срез эпохи?
– Я такой задачи перед собой не ставила и ни на что глобальное не претендовала. Но надеюсь, что по этой книге читатели будут открывать для себя тех, кто создавал и создает историю музыки, театра, живописи. Еще мне очень важно было сохранить интонацию каждого моего собеседника, чтобы читатель мог услышать их живые голоса.
Вы, наверное, заметили, у книги есть подзаголовок «Нескучная классика. Еще не все». В каком-то смысле это парафраз названия моей первой книги, которая называлась «Не все». Все 17 лет с того дня, как она вышла в печать, меня постоянно спрашивали, когда напишу продолжение. Но мне показалось, что вновь рассказывать истории из личного опыта встреч с великими, это как подавать к столу одно и то же блюдо. В новой книге другой подход – беседа, дополненная маленькой преамбулой к встрече с каждым героем, которая дает возможность раскрыть человека через музыку. В итоге получилось 36 глав, которые заканчиваются списком произведений, звучавших в программе.
– Даете «домашнюю работу» читателю?
– Да, он сможет легко найти их в Интернете и воссоздать «музыкальный портрет» героя. И, наконец, второй смысл, который скрывается за подзаголовком, – это, конечно же, возможность вновь вернуться к этой теме, ведь снятых мною выпусков хватит на три книги как минимум.
– Я не подсчитывала, но на первый взгляд кажется, что среди героев вашей книги музыкантов-мужчин больше, чем женщин.
– Так и есть – великих музыкантов среди мужчин больше. Великих пианистов, великих скрипачей. Про дирижеров и вовсе не говорю, у нас только Вероника Дударова и была. Почему так, никогда не могла ответить себе на этот вопрос. Возможно, один из ответов заключается в том, что все-таки женщина не может без остатка погрузиться даже в самое любимое дело. Какая-то часть ее мозга занята личной жизнью, бытом, детьми... Говорю это не голословно – у меня много подруг певиц, пианисток, скрипачек и так далее. А второе – с диким гастрольным графиком музыкантов-солистов не каждая женщина может справиться. Это тяжело и физически, и эмоционально.
– Я помню, как позвонила однажды Владимиру Теодоровичу, вашему мужу, и поняла, что он даже не очень понимает, какой день недели на дворе, в каком городе он находится...
– В том-то и дело. Но, поверьте, составляя книгу, я меньше всего думала о гендере.
– Не сомневаюсь. По какому принципу вы отобрали героев для первого альманаха?
– Это был мучительный процесс. И потому, что не каждая программа интересна для книги, и потому, что надо было сохранять некий баланс. Например, в какой-то момент я поняла, что отобрала слишком много пианистов. Кого убрать – вопрос не только трудный, но и щепетильный. Понятно, что когда речь идет о Григории Соколове, то он – вне конкуренции. Меня часто спрашивают: как тебе удалось Соколова затащить на съемочную площадку, это же невозможно! Но мне удалось – обманным путем.
Один из фестивалей, который Володя (Владимир Спиваков. – Прим. авт.) проводит во французском городе Кольмаре, был посвящен памяти Эмиля Гилельса, которого Соколов боготворит. И я уговорила Григория Липмановича сказать на камеру несколько слов о Гилельсе. Он сказал: «Хорошо, давайте сразу после концерта». Мы выставили камеры прямо на сцене, вокруг рояля, Соколов вышел во фраке и стал отвечать на мои вопросы. Я спрашивала что-то про Гилельса, потом переводила разговор на самого Григория Липмановича: «У Эмиля Григорьевича было вот так-то, а у вас?». В какой-то момент Соколов, глядя мне прямо в глаза, сказал: «А, я понял ваш трюк!». Но мне повезло, после удачного концерта маэстро был в хорошем настроении и запись состоялась.
Конечно, без интервью с Соколовым книжка выйти не могла. Рядом с ним встали Кисин, Луганский – мощные фигуры не только в смысле своего дара и технического совершенства, но и в смысле интеллекта. Им есть что сказать о музыке.
– Кстати, о технике. За последние два-три десятилетия восточные музыканты добились фантастических успехов именно в виртуозности исполнения, и это касается не только музыки, но и балета.
– В этом смысле я не всегда схожусь во вкусах во своим супругом. Он зачастую превозносит японских, китайских, корейских девочек и мальчиков, выступающих от благотворительного фонда, которые действительно достигают технического совершенства. Но мне их слушать откровенно скучно. Их игра не пробирает до мурашек, в ней трудно услышать душу...
– Но на конкурсах часто побеждают именно они. Значит ли, что конкурсы бессмысленны?
– Нет, никогда не бессмысленны. Конкурсы выигрывают в основном многоборцы, как в спорте. Конкурс тренирует психическую выносливость. Другое дело, когда их становится много, они теряют свою значимость, как мне кажется.
– Только что вы приняли участие в V национальной оперной премии «Онегин». И уже не в первый раз.
– Да, в третий раз. Я считаю, что у премии «Онегин» есть большой потенциал, если ее правильно позиционировать и развивать. Мы же с вами знаем, что в музыкальном мире, как и в театральном, существует некая монополия имен, обласканных премиями. А между тем в регионах есть замечательные театры с интересным репертуаром, есть очень талантливые певцы, которые по той или иной причине не способны организовать вокруг своего творчества мощный пиар и стать узнаваемыми. Есть невероятно одаренная молодежь, которой трудно заявить о себе. Премия «Онегин» дает возможность раскрыть неизвестные имена, которые достойны быть замеченными. И кроме всего прочего, мне кажется, задача премии «Онегин» – повышать интерес к опере.
– В рамках премии состоялся гала-концерт, на который пришло много публики. А недавно в Петербурге прошел фестиваль «Серебряная лира», который тоже не обошелся без внимания любителей музыки. Кто-то считает, что сегодня в условиях пандемии посещать массовые мероприятия – безрассудство. А кто-то, наоборот, вспоминает, что и в блокаду люди имели возможность ходить в театр... Как вы считаете – надо замереть или...?
– Или... Почему я еду в «Сапсане» и вижу, что все места заняты? Почему в метро – битком? Почему же именно мероприятия культуры признаны опасными? Получается, без путешествия на поезде или самолете человек не может прожить, а без культуры – легко. Только что озвучили цифры по Москве: допустимая заполняемость зала уже не 50%, как было, а лишь 25%. А как же выжить театрам, концертным залам? Все находятся в состоянии шока. На самом деле это страшная тенденция. Практически все театры в Америке закрыты. Знаменитый нью-йоркский «Метрополитен-опера», где наши певцы всегда желанные гости, откроется только осенью 2021 года! Вы только представьте себе, что значит эта глобальная пауза для людей искусства, особенно для танцовщиков, певцов, у которых неумолимо тикают биологические часы. Дай бог им сохранить форму, чтобы, когда все вернется на круги своя, они смогли выступать как прежде.
А что касается ограничений... Больной человек ведь и не пойдет никуда. Коронавирус лишает всех сил, говорю это как человек, перенесший его. Но если все боятся бессимптомных носителей, то достаточно жесткого контроля за ношением масок-перчаток. Все-таки мне кажется, люди, которые несмотря ни на что идут в театр, в концертный зал, движимы не безрассудством, а желанием чувствовать себя живыми...
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 216 (6814) от 26.11.2020 под заголовком «Нескучная классика Сати Спиваковой».
Комментарии