Не такая, как все

Сегодня юбилей народной артистки РФ Ольги Антоновой. Двадцать лет назад на ее тогдашний юбилей я написала: «Она похожа на сказочного эльфа. Не знаю, почему, по каким таким приметам. Просто очень легко представляю себе, как она, с прозрачными стрекозьими крылышками за спиной, порхает меж зелеными листьями и цветами».

ФОТО Сергея БЕРТОВА/ИНТЕРПРЕСС

С тех пор этот мой эльф стал уже общим местом и преследует ее: его склоняют все, кому не лень. Нет, она в самом деле похожа, и я могла бы гордиться, что стала автором популярного мема об Ольге Антоновой, но ее «эльфийский» облик совершенно не исчерпывает сущности этого уникального человека и уникальной актрисы.

Ее белоснежные волосы и прозрачные глаза, ее маленькие шляпки — весь этот образ неземного существа вовсе не дает представления о бушующем внутри вулкане, о мощном темпераменте, о человеческой силе духа, наконец.

Не случайно для своего юбилея она выбрала роль Софьи Андреевны Толстой в трагикомедии Ольги Погодиной-Кузьминой «Толстого нет». Софья Андреевна — один из самых сложных персонажей отечественной истории культуры: муза гения и враг гения...

Антонова никогда не играет обыкновенных женщин. Она для этого просто не создана. Я, например, плохо себе представляю Антонову в роли существа ординарного, такого как все, не выделяющегося из толпы.

В ту эпоху, когда Антонова дебютировала в кино, кинематограф подобных персонажей плодил пачками, а вместе с персонажами — актрис со стертыми, маловыразительными личиками, стандартно хорошеньких и неярких, не запомнившихся ни в лицо, ни по имени.

Ольгу Антонову не запомнить было невозможно: такие лица мгновенно врезаются в память.

Когда она впервые появилась на экране в 1977 году в телефильме Петра Фоменко «Почти смешная история», она была уже хорошо известной ленинградцам актрисой Академического театра Комедии, наделавшей немало шума в театральных кругах своей ролью в спектакле Петра Фоменко «Этот милый старый дом». На спектакль московские театралы специально ездили в Ленинград. Но всенародную славу принесла ей впервые именно эта картина.

После ее демонстрации по телевизору, как в голливудских сказках, Антонова наутро проснулась знаменитой. Широкая публика редко сразу запоминает имена актеров или их персонажей, поэтому за спиной у Ольги Антоновой долго шелестел шепоток зрительского узнавания: «Смотри-смотри, это та, из фильма, ну она еще пела «Я леплю из пластилина»!..»

Героиню звали редким старинным именем Евлалия, была она странная и как бы не от мира сего, и сыграть такую «нетипичную» женщину убедительно было почти невозможно: малейшая фальшь, малейший перебор в сторону сладкого или горького моментально превратил бы героиню «Почти смешной истории» из «нетипичной» в «ненастоящую». Антонова в этой роли обнаружила совершенный, абсолютный «художественный слух», когда тот волшебный верный тон почти неуловим, а уловить его необходимо. И потому нежная и немножко нелепая история любви немолодого командированного и чудаковатой женщины так задела всех: и эстетов, и тех, кто просто сел к телевизору скоротать вечерок.

Не скажу, чтоб кинематограф так уж и распахнул свои объятия Антоновой. Она была слишком нестандартна для «поточного кинопроизводства». Но был он тем не менее какое-то время к ней щедр. И прежде всего на партнеров. В картине Фоменко она оказалась в центре поистине звездной компании — Михаил Глузский, Валентин Гафт, Людмила Аринина, Михаил Данилов. Год спустя сыграла главную роль в телеверсии шекспировской «Комедии ошибок» Вадима Гаузнера (сценарий написал Фридрих Горенштейн) в партнерстве с Михаилом Козаковым, Софико Чиаурели, Михаилом Кононовым и Рамазом Чхиквадзе. Волшебная природа ее уникального дара позволила ей в самых невероятных ситуациях существовать с той свободой и естественностью, без каких невозможно зрительское доверие к невероятному.

Правду сказать, с режиссерами в кино ей повезло. Хотя, что значит «повезло»?

Она тоже оказалась счастливой находкой для тех художников, которые приглашали ее в свои фильмы. Для Киры Муратовой, в чьей картине «Астенический синдром» Антонова сыграла просто поразительно.

В черно-белом прологе ленты почти бессловесная роль женщины, только что схоронившей дорогого человека и отделенной от всего мира стеной своей трагедии... И все никак у нее не получится рассказать о своих ощущениях... И ведет она себя совершенно «неправильно». Почему-то злится, почему-то орет, вместо того чтобы говорить приличествующие случаю слова и тихо плакать...

Эта работа — одно из потрясающих актерских свершений нашего постсоветского кинематографа, равных которому перечесть можно по пальцам одной руки.

А ее последняя русская императрица Александра Федоровна в «Цареубийце» Карена Шахназарова... А страшная Дюран в «Проклятии Дюран» Виктора Титова — колдовское наваждение. А величественная и скорбная героиня фильма «Незабудки» Льва Кулиджанова — трагический и светлый образ «обломка империи». Или «прекрасная дама» из фильма Александра Прошкина «Русский бунт», оказавшаяся вдруг императрицей Екатериной Великой, спасительницей капитанской дочки Маши и юного Петруши Гринева...

Во всех своих киноролях — женщин разных возрастов и нередко ужасной судьбы — она всегда умудрялась сохранить какую-то удивительную детскость и беззащитность, которые, однако, подчас защищают человека более, чем сила.

Она сегодня почти не снимается и мало играет в театре.

Всю свою артистическую жизнь Антонова прослужила в Академическом театре Комедии, видавшем разные времена. И, что греха таить, не всегда к ней ласковом. Но она оставалась верна этому театру. Играть ей в радость, а ее эксцентричные театральные героини — и итальянка Филумена Мартурано, и циркачка-пенсионерка Лидия Жербер из «Старомодной комедии», и многие другие — всегда были полны пленительной женственности и жажды жизни. А потом она была вынуждена покинуть сцену Театра Комедии, куда ее пригласил еще Николай Акимов, где она блистала в легендарном спектакле Петра Фоменко, где она была истинной Королевой в спектакле Сергея Коковкина «Тележка с яблоками» по Бернарду Шоу...

Сказать по правде, судьба к ней на удивление несправедлива и немилостива.

Но Антонова и эту свою, мягко говоря, неординарную судьбу несет с такой силой духа и таким внутренним достоинством, что только диву даешься.

Это в ней от природы. Наверное, от отца, писателя Сергея Антонова. И потому, что рядом с нею — муж, блестящий художник Игорь Иванов. Какие портреты Антоновой висят в их доме! Как легко по ним проследить «историю души» хозяйки дома. Вообще вокруг нее всегда много искусства. Она его сама культивирует в своей жизни. И если не играет спектакль, не снимается в фильме, то просто так, из каприза, может взять и сшить руками — стежок за стежком — дивной красоты и изысканности огромное лоскутное покрывало (каждый лоскуток размером чуть больше ногтя большого пальца). Или за пять минут до встречи Нового года моментально скроить и сшить прелестную смешную тряпочную куклу — мышонка, тигренка или петушка — в зависимости от гороскопического «героя года».

Дело не в том, что актриса, писательская дочка что-то умеет делать руками. В том, что и рукоделие у нее — тоже искусство. Искусство — как среда обитания.

Когда не стало новых ролей, она сама придумала себе новую: научилась делать кукол. Редкой красоты и изящества. Каждая — истинное произведение искусства, и каждая неуловимо (или «уловимо») похожая на свою создательницу.

Сидит себе знаменитая артистка, делает этих своих трогательных и нежных «кукол, клоунов, собак», придумывает и шьет прелестные костюмы для них — крохотные, но такие подробные и изысканные — и все «для дома, для семьи».

Когда я убеждала ее принять участие в художественной выставке в Державинском дворце, она долго отнекивалась, а потом изумленно смотрела, как у стенда с ее куклами буквально «зависали» посетители этой выставки, не в состоянии отвести от них глаз.

...Я все время поражаюсь бездумной расточительности нашего театра и кинематографа.

Я вижу великих актрис — а их у нас уже не слишком много, — играющих водевили в антрепризах вместо того, чтобы играть в специально для них поставленных спектаклях и фильмах, с ролями, написанными великими драматургами...

Но я всегда поражаюсь и памятливости нашего зрителя. Потому что, когда публика видит Антонову, так редко появляющуюся ныне на сцене и на экране (и практически не появляющуюся на фестивалях и модных тусовках), эта самая публика взвывает от восторга и аплодирует ей стоя.

Публику не обманешь, и даже те, кто ни разу не видел ее спектаклей, откуда-то знают, как-то чувствуют, что перед ними сейчас — вот эта маленькая, с белоснежными волосами, с прозрачными волшебными глазами, в странных шляпках — женщина-легенда.

Особенная. Не такая, как все.