Не вернулся с войны. Исполняется 100 лет со дня рождения Анатолия Чепурова
16 июня исполняется 100 лет со дня рождения поэта лауреата Государственной премии России Анатолия Николаевича Чепурова (1922 – 1990), долгие годы возглавлявшего писательскую организацию города на Неве. С нашим городом связаны многие стихи поэта. Здесь в довоенных поэтических студиях он учился у Ольги Берггольц, Павла Шубина, Бориса Лихарева, Виктора Мануйлова. Студентом Университета ушел добровольцем в армию народного ополчения защищать Ленинград. Служил в дивизионной газете, был на передовой. Был тяжело ранен. Вернулся в строй и войну закончил, освобождая Венгрию. В послевоенное время вслед за первой книжкой «Путь-дорога», выпущенной «Лениздатом» в 1947 году, вышли в свет более тридцати его поэтических сборников. Сегодня о материале из архива поэта, связанном с первым послевоенным ленинградским летом, рассказывает его сын — заслуженный деятель искусств России Александр ЧЕПУРОВ.
ФОТО Pixabay
«Мальчиком ушел я на войну…» — напишет Анатолий Чепуров о начале своего боевого пути в Великую Отечественную. Он был белобилетником, по зрению его признали не годным к военной службе. Но без колебания он отправился добровольцем защищать свой город.
Став корреспондентом дивизионной газеты «На разгром врага», отец побывал на передовой во всех горячих точках Ленинградского и Волховского фронтов — на Ораниенбаумском плацдарме, под Невской Дубровкой, в районе Синявина. Служба в дивизионной газете, корреспонденции с передовой, стихи, которые в окопной фронтовой обстановке приобретали уже другое значение, — все это образовывало тот жизненный опыт, который обеспечивал ускоренное взросление и человеческое становление вчерашнего мальчишки-лирика.
Спустя некоторое время в редакции появился новый сотрудник, которого Чепуров знал по Дому литературного воспитания школьников, где занимался до войны. Илья Алексеевич Иволгин (Трифонов) был там одним из преподавателей. Возможно, именно с его подачи появилась во фронтовой редакции толстенная, похожая на Библию антология «Русская поэзия ХХ века», изданная еще в 1925 году, литсотрудники возили ее с собой по всем локациям. Очеркист, лирик и поэт в душе, знаток поэзии — Иволгин был гораздо старше Чепурова, представляя поколение опытных довоенных литераторов.
У Иволгина, обладавшего знанием и чувством поэзии, с редактором газеты возникли серьезные разногласия. В колонке, размещенной на двух полосах фронтовой газеты, лирике не было места. А корреспонденции Иволгина изобиловали художественными «красотами». Контраст северной природы, которую он знал еще по своим карельским впечатлениям, с подстерегавшей солдат смертью был для Ильи Алексеевича не просто «литературной фигурой», а частью его мировосприятия, источником его пафоса. Однако редактору эта интеллигентская «красивость» (а именно так она им воспринималась) казалась неуместной и крайне раздражала. От этого возникали конфликты, тягостные для обеих сторон. И тогда поэт-ученик взял на себя смелость и труд править и сокращать корреспонденции старшего собрата прежде, чем они попадали к редактору. И отношения у Иволгина с начальством постепенно наладились, за что Илья Алексеевич был бесконечно благодарен младшему коллеге.
Фронтовое братство учителя и ученика было скреплено кровью. Ведь это Иволгин спас тяжело раненного Чепурова, когда они вдвоем отправились за материалами на передовую. У станции Погостье на открытом поле попали они под страшный обстрел. Было около пяти часов вечера, уже смеркалось. Пули свистели, казалось, со всех сторон сразу. Укрыться было практически негде, лес далеко. Различив лежавший неподалеку труп лошади, решили спрятаться за него. Но, не успев добежать, отец почувствовал сильный удар. Не поняв, в чем дело, он только услышал, как Иволгин сказал: «Вы же ранены!». Ватник был разорван осколком, рукав окровавлен… Обстрел продолжался. Мимо мчалась повозка, запряженная храпящей от страха лошадью. Иволгин, мигом сообразив, схватил в охапку раненого спутника и буквально бросил его на летевшую мимо телегу. Вместе с возницей под шквальным огнем они наконец влетели в спасительный лес…
Потом пути их разошлись. Отец был отправлен в госпиталь. А спаситель — Илья Алексеевич Иволгин — остался служить в редакции дивизионной газеты. Казалось, они были квиты. Каждый по‑своему был обязан друг другу спасением — в прямом и переносном смысле этого слова. И это привнесло в их оборвавшиеся отношения чувство родства.
В июле 1945 года, уже после победы, Чепурову, который волею военной судьбы оказался в Будапеште, на его полевую почту пришла открытка — весточка из залечивающего свои военные раны родного Ленинграда от Иволгина, который, демобилизовавшись, вновь входил в течение литературной жизни. Вслед за первой открыткой последовали еще двенадцать. «Мои открытки, дорогой Анатолий Николаевич, — признавался Иволгин, — это письмо, разбитое на фрагменты. Кажется, их последовательность, если они дойдут до Вас, передаст то, что я хотел…».
«Открытые письма», или «открытки», как форма были выбраны Ивогиным неслучайно. Во-первых, на большинстве из них были виды родного города. Это была специальная серия художественных открыток, выпущенных Ленинградским союзом советских художников (с маркой ЛССХ) с раскрашенными гравюрами известного мастера Соломона Юдовина, запечатлевшего великий город в задумчивой неколебимости. На этом вполне философском фоне вечного города в письмах подчеркивалась открытость исповеди, не чурающейся посторонних глаз военной цензуры, да и вообще кого бы то ни было. «Вы мой единственный друг, единственный родной и близкий человек», — писал Иволгин. И этим было все сказано.
Вспоминая эпизоды военной поры, Иволгин неожиданно для себя обнаружил, что там, под огнем врага, у людей обнаруживались лучшие человеческие чувства, и потому фронтовое братство теперь казалось ему особенно притягательным. И этим он хотел поделиться с самым дорогим и родным ему человеком, своим учеником и боевым товарищем. Те же чувства за тысячи километров от Ленинграда ощущал Чепуров, в послевоенном затишье работая над стихотворными строчками.
«Не потому, что я люблю войну, о ней с великим чувством вспоминаю: то улетаю мысленно к Дунаю, то волховскую трогаю волну…» — напишет он в одном из своих стихотворений. И само понятие Родины и России, которую он и его боевые товарищи защищали на полях сражений, стало неразрывно с понятиями доброты и душевной открытости. Его знаменитое стихотворение о доброте, начинаясь, казалось бы, умиротворяющей надписью на плите военного кладбища («Давайте поклоняться доброте»), завершается убеждением: «Давайте воевать за доброту». Показательно, что стихотворение заканчивается не призывным восклицательным знаком, а утверждающей и спокойной в своей уверенности точкой. Потому что война в его сознании — прежде всего горнило подлинных человеческих ценностей.
«Я еще не вернулся с войны… Я с войны не вернусь никогда!» — скажет поэт Анатолий Чепуров в своих поздних стихах. Для него принципы, выкованные в дни испытаний, стали на всю жизнь главными нравственными заветами.
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 107 (7190) от 16.06.2022 под заголовком «Я еще не вернулся с войны…».
Комментарии