Найти человеческие слова

«Талант – это мера», – любит напоминать петербургский бард Альфред Тальковский. Он первым защитил диплом Театрального института сольным выступлением как чтец с гитарой в руках. Открыл петербургскому слушателю Олега Митяева и Александра Дольского. Про него крупный партийный функционер написал когда-то в служебной записке: «Очень талантлив, поэтому и опасен».

ФОТО Евгении ТАЛЬКОВСКОЙ

– Почему вас признали опасным?

– Что я в свое время только не вытворял! Была история, когда за то, что пел Окуджаву, меня на месяц сняли с концертов. Вызвал начальник отдела в «Ленконцерте» и спросил: «Чутье молодого советского артиста вам не подсказало, что песни Булата Окуджавы не рекомендованы к исполнению?» Я сразу вспылил: «Знаете, рекомендовать или не рекомендовать на русский язык переводится как советовать или не советовать, а значит, я могу прислушаться или не прислушаться». После этого проходил мимо окошка выдачи нарядов и краем глаза увидел, как дама, которая там работала, перелистывает журнал с расписанием концертов и везде вычеркивает мою фамилию.

Спел как-то на одном из концертов на Украине песню Окуджавы «О дураках» – не случайно. Зал был прекрасный, но на задних рядах сидели несколько хулиганов, все время мешали. К ним подходили, замечания делали – бесполезно. Я говорю: «Молодые люди, вы делали все, чтобы я обратил на вас внимание. Я обратил и посвящаю вам песню». И спел «О дураках». На сцену сразу поднялись три «театроведа» в штатском, посыпались вопросы – а кого это за дураков вы считаете. Через несколько дней друзья посоветовали мне от греха подальше срочно улететь из Запорожья. А спустя несколько лет показали копию служебной записки, которая после того случая легла на стол первого секретаря ЦК КПСС Украины: «Очень талантлив, поэтому и опасен».

А однажды в Концертном зале у Финляндского закончил выступление фразой: «Очень хочу дожить до того времени, когда поэзию Окуджавы и Высоцкого будут изучать в школе». Ой, какой был скандал!

– Вы в основном писали музыку на стихи неизвестных поэтов. Говорили, что человек честен, когда он пишет, не надеясь быть опубликованным. Публика заставляет лукавить?

– Заставляет, пожалуй. Был такой замечательный поэт – Петр Вегин, я на его стихи целые отделения на концертах делал. Знакомы мы с ним не были, но однажды мне общие друзья передали его номер телефона. Я в тот день как кот вокруг сметаны ходил около телефона, но так и не позвонил. Боялся разочарований, когда выяснялось, что кто-то в литературе – один человек, а в жизни совсем другой, каким бы мне не хотелось его видеть. А Петр Вегин, которому все-таки не решился позвонить, остался для меня таким, каким я его себе представлял.

– По-вашему, в каком состоянии сейчас наша эстрада?

– Той эстрады, которая была, уже нет. Сейчас никто не знает, что такое давать концерт на первой дойке в пять утра. Или на сенокосе. Или для шахтеров, которые только-только вышли наружу. В «Петербург-концерте» нет худсовета, а кого слушать – ставок нет, денег нет.

Есть, правда, замечательные бардовские марафоны. Я десять лет подряд с наслаждением встречался с молодыми исполнителями на марафоне 6 июня, посвященном дню рождения Пушкина. Входил в жюри Грушинского фестиваля. Он по-прежнему главный в стране, открывает новые имена в авторской песне. На свой недавний юбилейный вечер в «Петербург-концерте» пригласил талантливых исполнителей: Гришу Войнера, Виктора Федорова, Лену Листову, Михаила Трегера. Все они в разное время стали лауреатами Грушинского фестиваля, некоторые не по одному разу. Очень люблю «Милосердие белых ночей», он проводится в Петербурге. Это фестиваль авторской песни, в котором участвуют представители МВД. Там такие таланты! Со всей страны приезжают одаренные поэты, исполнители. С нетерпением жду его каждый год.

– Почему авторская песня именно в России так востребована?

– Ну, потому что это отдохновение души. Авторская песня у нас начиналась с кухонь. У моей коллеги Лены Листовой есть песня – посвящение бардам шестидесятых. И на вопрос, почему же песни эти до сих пор поются, она отвечает очень точно: «Потому что человеческие вы нашли слова». И смотрите, как интересно: спустя десятилетия авторская песня пришла к тому, к чему должна была прийти. Меньше издевки, меньше политики. Больше любви. Потому что мир должен состоять из любви. Эдит Пиаф сказала: «Петь нужно только любовь».

– Есть сейчас талантливые молодые исполнители?

– Конечно, есть – талантов меньше не стало. Только где их применить, кто о них знает? Вот мы слушаем шоу «Голос». Прекрасные там есть исполнители. И где они потом со своими потрясающими голосами? Видим одни и те же примелькавшиеся лица.

– И все же, допустим, сейчас появляется новый Окуджава. Пробьется?

– В Москве – возможно. Там много лет назад уже существовало порядка десяти кафе, где собирались любители авторской песни, и московские авторы бегали из одного в другое, зарабатывали деньги. И сейчас зарабатывают. Из корифеев авторской песни единицы – коренные москвичи, остальные приехали из других городов. А петербургские авторы все равно не едут в столицу, продолжают работать здесь. Пишут песни в электричках, в метро, в автобусах. Они занимаются этим не ради денег, а для души. И когда какая-то песня становится известной, это счастье.

– У нас нет такого места, где бы мэтры авторской песни передавали мастерство начинающим. А нужно?

– Конечно, только шире – что-то вроде мастерских эстрадного искусства. Я когда-то с замечательным человеком – народным артистом Беном Бенциановым предлагал сделать такие мастерские. Но, увы, нас не услышали. Школа эстрадной песни нужна. То, чему учат в театральных вузах, это совсем другое. Артист взрослеет на работе. Для профессионального роста ему нужна реакция слушателей. Не люблю слово «зрители». Зрители – люди, пришедшие поглядеть. Вообще когда наступает то, что на театре называют пауза, это не потому, что исполнитель забыл слова, а потому, что он думает в это время. Слушателям очень интересно следить за тем, как человек думает. Если он не думает, это просто – вслух и наизусть.

И, кстати, насчет необходимости учиться. Знаменитые три аккорда песни «За туманом» Юрия Кукина вдохновили миллионы. А когда появился Саша Дольский, великолепно владеющий инструментом, молодые люди пошли учиться – в музыкальные школы, училища. Чтобы музыкальная палитра стала побогаче. А не так, что где-то там глубоко внутри вертится мелодия, а сыграть ее они не могут.

– Чего вы боитесь?

– Есть песня у Высоцкого: пусть впереди большие перемены, я это никогда не полюблю. Я перемен очень боюсь. Страшно, когда неизвестно, что будет дальше, но все самое сладкое я уже отгрыз. Жалко! Мечтаю в зале «Петербург-концерта» проводить вечера авторской песни, буду приглашать питерских бардов. Я знаю всех, и выступать они будут бесплатно. Давно предложил это руководству. Пока – ни слуха ни духа. Авторская песня – это в первую очередь поэзия. Где, как не в нашем концертном зале, она должна звучать? Странное у меня начальство.

– Вы романтик?

– Да!

– Как в себе не убить романтика?

– Им можно либо быть, либо не быть. Когда-то я в Филармонии зарабатывал очень много. У меня был сольный концерт, высшая категория и разные надбавки. Если кто-то спрашивал, зачем мне столько денег, всегда отвечал: «Чтобы не думать о них». И до сих пор не знаю, сколько в кошельке лежит – оттуда можно что-то взять, не замечу.

Эту и другие статьи вы можете обсудить и прокомментировать в нашей группе ВКонтакте

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 055 (5672) от 31.03.2016.