Надежды маленький оркестрик. К 100-летию Александра Володина

Простите, простите, простите меня.
И я вас прощаю, и я вас прощаю.
Я зла не держу, это вам обещаю,
но только вы тоже простите меня.
Забудьте, забудьте, забудьте меня.
И я вас забуду, и я вас забуду.
Я вам обещаю - вас помнить не буду,
но только вы тоже забудьте меня.
Как будто мы жители разных планет.
На вашей планете я не проживаю.
Я вас уважаю, я вас уважаю.
Но я на другой проживаю.
Привет.
Александр Володин

ФОТО Юрия БЕЛИНСКОГО

Как-то в голове не укладывается: ты с этим человеком разговаривала, была у него в гостях, пила с ним водку - а ему сегодня вдруг 100 лет... И сразу хочется написать что-то такое парадное, торжественное, орденоносное, что ли, про его огромные заслуги перед отечественным театром и отечественным кинематографом.

Но про Александра Моисеевича как-то не получается парадно.

Он был человек непарадный. Он вообще был неправильный. Неправильный еврей - пьющий, стеснительный, совершенно не коллективный. Вот просто совсем.

Неправильный драматург: когда все про «в буднях великих строек» - он про каких-то вечно неудачников. У него же, если посмотреть пристально, все герои «не пришей кобыле хвост»... Какие-то не такие...

Во времена, когда каждый уважающий себя творческий интеллигент постоянно призывает народ круглосуточно стыдиться и каяться - во всем, буквально - в том, что революцию сделали, в том, что Сталина столько лет терпели, в том, что войну такими жертвами выиграли (и вообще - уже договорились до вопроса «а надо ли было выигрывать»), в том, что социализм построили неправильный, теперь вот капитализм неправильно строят... Да вообще: почему мало слушали интеллигенцию, которой все виднее и которая всегда права?..

...И вот в это самое время творческий интеллигент Володин постоянно твердит, что как только утром просыпается, только глаза откроет, а ему уже стыдно. Не за кого-то - за себя. За все - буквально. Что был сиротой, что не погиб в войну, когда столько прекрасных людей погибло, что занимается литературным трудом, когда кто-то вкалывает в забое от темна и до темна.

И так стыдно, что с утра хочется 100 грамм - и он себе в этом желании не отказывает, и потом за это тоже стыдно...

Я, если честно, до сих пор не понимаю, откуда он такой взялся, как выжил в мире, очень жестоком к совестливому человеку. Не понимаю, как он ухитрился с подобным уровнем сострадания к несчастливым людям войти так мощно и неотъемлемо в русскую литературу и русскую культуру в целом... Ну не Лев же Толстой и не Достоевский с их мессианством, с их жаждой учительства.

У нас же по-другому - никак.

А он же вот совсем, просто совсем не пафосный был, с самых первых своих литературных шагов. Ну какая такая Женька Шульженко, какая такая «Фабричная девчонка», с которой все началось? Почему вдруг Георгий Товстоногов, яркий и харизматичный, обнаруживает нечто для себя невероятно важное в этой пьесе начинающего автора, в пьесе про то, что в противостоянии «коллектив - личность» коллектив не всегда прав (и чаще всего не прав!)? Почему тот же Товстоногов в «Пяти вечерах» - в новой истории про компанию неудачников, людей негромких и незаметных, - вдруг обнаруживает такую бездну человеческой любви и красоты? И вместе с этими двумя спектаклями - в ленинградском Ленкоме и в БДТ - открываются такие бездны в актерах: юной Татьяне Дорониной, молодых Зинаиде Шарко и Людмиле Макаровой, сорокалетнем Ефиме Копеляне?

И потом - снова про неудачников - «Старшая сестра»? Ну вот ведь буквально все там у всех наперекосяк, и в конце не становится так, чтобы сильно хорошо, а поди ж ты...

И ничего ведь там не происходит экстраординарного, но почему эти вот «маленькие люди» и это вот «мелкотемье», за которые Володина так гнобило театральное начальство 1950-х - начала 1960-х, отозвались разом во всех душах?

Володинские герои каким-то невероятным образом ухитряются не участвовать ни в какой борьбе. За место под солнцем, за высокие надои и производственные показатели, за любимого человека, за свои попранные права, за победу нового над старым и коммунизма - надо всем... Ни за что. Не борются. Вообще.

Но есть в них во всех что-то такое, необычайно для всех важное, к чему очень подходят слова Окуджавы: «Надежды маленький оркестрик под управлением любви».

Я помню, как бегала на спектакль ленинградского Ленкома по пьесе Володина «С любимыми не расставайтесь» в постановке Геннадия Опоркова. Бегала только для того, чтоб снова и снова залиться слезами, когда Лариса Малеванная забьется в руках санитаров и закричит: «Я скучаю по тебе, Митя!».

И вообще почему все и всегда, когда смотрели спектакли по его пьесам, заливались слезами, хотя никто там не погибал и не совершал немыслимых подвигов?

Как же он любил женщин!

Какие немыслимые, невероятные роли он для них писал! Татьяна Доронина, Зинаида Шарко, Лариса Малеванная, Алиса Фрейндлих, Лилия Толмачева, Марина Неелова, Наталья Гундарева, Эра Зиганшина, Наталья Тенякова, Людмила Гурченко - да еще сколько выдающихся, феерических актрис в его пьесах и сценариях играли такое и так, что по сей день мороз по коже!

А как он любил искусство! Просто любил - да и все. Посмотрел спектакль «Банкрот» в Театре им. Маяковского с молоденькой толстенькой дебютанткой Гундаревой в главной роли, пришел к ней за кулисы и - уже знаменитый, прославленный и титулованный - поцеловал этой девчонке туфельку. Вот никого, кроме него, я не могу себе представить в такой ситуации. Не могу - и все тут. А его могу.

Он всегда и во всем был совершенно особенным. В своих стихах - нежных, пронзительных, горьких. В своих воспоминаниях, абсолютно лишенных самолюбования. Во всех своих человеческих проявлениях.

Я смотрю список фильмов, поставленных по его сценариям, и диву даюсь: почти каждый - в списке самых любимых. «Звонят, откройте дверь» Александра Митты и «Похождения зубного врача» Элема Климова, «Старшая сестра» Георгия Натансона и «Фокусник» Петра Тодоровского, «Дочки-матери» Сергея Герасимова, «Пять вечеров» Никиты Михалкова и «Осенний марафон» Георгия Данелии.

Такие разные фильмы, такие разные режиссеры, а негромкий володинский голос, как травинка сквозь асфальт, пробивается через каждого из них. И я слышу его интонации в интонациях Ролана Быкова и Андрея Мягкова, Зиновия Гердта и Станислава Любшина, Иннокентия Смоктуновского и Олега Басилашвили, тоже таких разных и таких непохожих...

Эти володинские нерешительные, стеснительные, неловкие интеллигенты, почти всегда и всюду неуместные, наполняли душу теплом и буквально влюбляли в себя. Не самоуверенные харизматики, а именно эти нелепые, не очень красивые, не очень счастливые...

Это были такие чеховские интеллигенты, с совершенно несгибаемыми, совершенно неколебимыми жизненными принципами, которых хоть режь, но они, как стойкий оловянный солдатик, будут смотреть печальными глазами и объяснять своим мучителям, что никак, ну просто никак не могут поступить согласно их желаниям. И еще попросят у мучителей извинения за причиненные неудобства...

Рядом могли существовать веселые циники, прагматики, себялюбцы, но именно на таких людях, как эти володинские недотепы, держался мир - благодаря им в мире не иссякали совесть и благородство, альтруизм и честность.

Именно такие люди раздражали, были опасны и мешали сразу всем: и начальникам, и бандитам, и хапугам, и циникам - ну всем. Их вытравляли дустом, выжигали каленым железом - и, кажется, сегодня уже выжгли дотла.

Но Боже, как мое сердце истосковалось по этим, почти исчезнувшим, людям - я даже и рассказать не могу... Я буквально слышу в каждом из них негромкий володинский голос. И этот голос всю жизнь внушает мне тайную надежду на то, что они на самом деле никуда не делись, эти люди. Что они просто такие тихие, что в нашем шумном мире и нашем шумном времени их просто не слышно. Но что они есть. Должны быть, обязательно, потому что без них - никак.

И мне все время хочется закричать куда-то в пространство: «Я скучаю по вам! Я скучаю по Вам, Александр Моисеевич!»...

Вчера в театре «На Литейном» открылся XV международный театральный фестиваль им. Александра Володина «Пять вечеров». Накануне в ТАСС прошла предваряющая фестиваль пресс-конференция. На ней представители городской власти рассказали, что в связи с юбилейной датой рассматривается вопрос, как имя драматурга будет увековечено в городе.

«Есть предложение назвать именем Александра Володина сквер на пересечении Морской набережной и набережной реки Смоленки, - сообщил первый заместитель председателя комитета по культуре Санкт-Петербурга Александр Воронко. - Это пока обсуждается, но то, что в этом году имя Володина будет присвоено одному из объектов городской среды, это однозначно».

Арт-директор фестиваля Марина Дмитревская рассказала, что она вместе со своей командой нынешний фестиваль позиционирует как последний. «По-моему, «Пять вечеров» единственный в России фестивальный проект, который пятнадцать лет существует без определенного ежегодного бюджета, без единой штатной единицы и без собственного помещения... Проводим фестиваль в долг. Формировать афишу крайне трудно...»

В этом году постановки по пьесам Александра Володина увидят и зрители Ленинградской области. В Отрадном - спектакль «Две стрелы» студии «Белый шар» с Еленой Кореневой в одной из главных ролей. А в Гатчине - «Оттепель» Школы-студии МХАТ. Область принимает участие также и в городских мероприятиях. Так, на открытии программы кинопоказов «Володинский киномарафон» в киноцентре «Родина» выступил квинтет солистов симфонического оркестра Ленинградской области «Таврический». А театр «На Литейном» стал официальным партнером фестиваля и основной площадкой театральных мероприятий.

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 022 (6375) от 07.02.2019 под заголовком «Надежды маленький оркестрик».