На смену февралям приходят ноябри
В прокат вышел фильм Алексея Германа-младшего «Под электрическими облаками», получивший недавно на Берлинском кинофестивале «Серебряного медведя» за лучшую операторскую работу.
«Не могу одобрить нашего климата. Наш климат не может способствовать в самый раз», – говорил чеховский персонаж. В новом фильме Алексея Германа-младшего климат, натурально, «не может способствовать», всем временам года предпочитая настырное чередование ноября с февралем.
Тяжелое серое небо, ледяная муть в воздухе, тусклый свет, слякоть под ногами, пронизывающий ветер. Персонажи дрожат, ежатся, втягивают головы в плечи, шмыгают простуженными носами, наиболее простодушные сморкаются, пренебрегая носовыми платками. (Платки – это у Германа-старшего в «Трудно быть богом». Дон Румата вытирал сопливые носы всему Арканару – до тех пор пока на что-то надеялся. В кинематографическом мире Германа-младшего подобные излишества цивилизации отменены вместе с трагедией. Все равно за февралем – ноябрь.)
Действие фильма происходит в 2017 году – и это, пожалуй, самое остроумное, что сделано в картине (упомянуто столетие Октябрьской революции и ощущение надвигающейся «большой войны», разлитое в атмосфере). Вероятно, дело не в робости футуристических прозрений (что за полет фантазии – всего на два года вперед?!), а, напротив, в твердых гарантиях «прогноза погоды на завтра»: «живи еще хоть четверть века, все будет так, исхода нет».
Эти сто лет – в «неспособствующем климате», в стылом тумане «под электрическими облаками» (что бы это ни значило, звучит красиво) – дают рассказчику возможность свободно перемещаться вперед и назад по шкале времени. Он, вероятно, мог бы шагнуть в прошлое и глубже (и обнаружить там все тот же мокрый снег), но его интересует только собственная юность, только личные воспоминания и, разумеется, сны, особенно повторяющиеся. Из 2017 года сюжет легко соскальзывает в начало 90-х годов прошлого века, возвращается назад и топчется на месте. Погода между тем лучше не становится.
Священная (для современного арт-хауса и впечатлительного театрального искусства) «нелинейность» повествования, дробная отрывочность, которая, по идее, создавая новые причудливые связи, должна обеспечивать всей затее некий смысловой объем (желательно космический, но тут как повезет), в фильме Германа-младшего организована старым надежным способом: картина состоит из семи новелл, связанных друг с другом не фабулой, а единством пространства (ибо холодное время, застывшее на сто лет, как бы не существует).
Пейзаж бесприютен и депрессивен, на заснеженных пустырях разбросаны огромные, но, кажется, нежилые современные здания, рассеянными огоньками мигают пустынные терминалы, в снегу – со всей приличествующей многозначительностью – утопают гигантские обломки статуй былых вождей. Одинокий Ленин все указывает путь к коммунизму, но годится только на то, чтобы на его обширной лысине смелая девочка взгромоздилась верх тормашками. В призрачном туманном далеке высится спиралевидный недостроенный дом, центр здешнего сюжета – «одновременно сломанный и несломанный», как говорится в фильме. Он, по идее, должен поражать воображение – все-таки его архитектор пытался покончить с собой, когда его авторским намерениям стала угрожать грубая действительность, – но отчего-то не поражает (современная архитектура закручивает спирали и посерьезнее).
Ровная, не прекращающаяся ни на миг тоска – идеальный фон для разговора о «лишних людях», который режиссер затевает с первых минут фильма. «Ученые выяснили, что некоторые люди генетически расположены к сложному взгляду на действительность». (Упоминание генетики вынуждает предположить, что сакральный дом не просто дом, а незаконченный отрезок спирали ДНК неведомого организма.) Своих героев, ничуть не стесняясь излишней литературности, Герман-младший так и называет «лишними людьми», особо подчеркивая, что именно на них каким-то смутным образом и держится мир. Эти люди по большей части погружены в медитативную задумчивость, которую прерывают лишь для того, чтобы вставить – эдак почти невпопад и наверняка впроброс – какую-нибудь изысканно-корявую многозначительную реплику. Интересничать в столь дурную погоду – на это затрачивается, видимо, немало сил.
Впрочем, в первой же новелле фильма центральный персонаж мало напоминает классических Печориных-Онегиных. Это одинокий гастарбайтер (Карим Пакачаков), выброшенный на обочину жизни строитель того самого незавершенного дома. Он жестоко зябнет, страдает от «безъязыкости» (не говорит по-русски), погружается в спячку на берегу мерзлого залива, где, очнувшись, героически отбивает жертву у маньяка, уже успевшего нанести женщине несколько смертельных ударов. Жертву спасти нельзя.
Вслед за брошенным гастарбайтером (обретенным ненадолго в финале – уже вполне адаптированным) нам рассказывают о «наследниках» – вернувшихся в Россию из-за границы детях покойного миллионера («Ваш папа был почти что богом». Богом быть трудно). Решительная сестра (Виктория Короткова, одна из самых ярких актрис мастерской Руслана Кудашова) и слабовольный брат (Виктор Бугаков, недавний выпускник курса Анатолия Праудина), оставшиеся в одиночестве в сыром фамильном доме, должны отстоять отцовское наследство и очистить репутацию покойного. Впрочем, спасти ничего нельзя. Наперекор непрекращающемуся снегу девушка выставляет трогательный зонтик – защита жалкая, ненадежная, зато «визуально эффектная» (тут, кстати, и приз).
Кандидат искусствоведения (Мераб Нинидзе) вынужден служить экскурсоводом в музее, носить нелепый гусарский ментик и клянчить деньги. Шанс погусарствовать ему будет дарован: территорию музея намерены злодейски застроить. Лишний человек поколеблется было, но мужественно присоединится к другому лишнему человеку – в роли героического директора музея несравненная Ирина Соколова. Впрочем, и тут, кажется, спасти ничего нельзя, то, что намечено под застройку, будет застроено непременно.
Один архитектор спиралевидного дома, разочаровавшись во всем, шагнет под экскаватор, другой – в этой роли Луи Франк – предпочтет разочаровываться постепенно, для начала заведя роман с юной «эльфийкой» (из ролевиков). Впрочем, и эльфы теперь не те, что прежде, – нынешние не знают, кто такой Лев Каменев, и, в общем, огорчают. Тут спасти что бы то ни было и вовсе немыслимо.
В самой мрачной из новелл глухонемой мальчик, живущий в наркопритоне, пытается вызволить из бандитского плена двенадцатилетнюю девочку. Мальчик трогателен и несчастен без меры, у него прекрасное лицо Чулпан Хаматовой, и его тихохонько прирежут равнодушные ко всему злодеи.
Девочка, впрочем, спасется как-то сама. Ее чудесное финальное воссоединение с некоторыми героями предыдущих новелл, бормочущими нечто о скорой весне, может сойти за попытку вооодушевления. Ждет ли «одновременно сломанных и несломанных» героев Алексея Германа-младшего погода получше – выяснится не раньше 2018 года.
Эту и другие статьи вы можете обсудить и прокомментировать в нашей группе ВКонтакте
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 103 (5476) от 10.06.2015.
Комментарии