На сцене Александринского театра состоялась премьера новой версии спектакля «Красная Жизель» Театра балета Бориса Эйфмана

Спустя почти три десятилетия после первого показа хореограф кардинально переработал спектакль (12+), посвященный легендарной балерине XX века Ольге Спесивцевой.

ФОТО Евгения МАТВЕЕВА предоставлено пресс-службой Театра балета Бориса Эйфмана

Премьера новой версии приурочена к 130‑летию со дня рождения Ольги Спесивцевой — танцовщицы дивной красоты, редкой индивидуальности и трагической судьбы. Будучи балериной Мариинского театра (а позже Государственного академического театра оперы и балета), она оказалась свидетельницей кровавых революционных событий. Эмигрировав, с триумфом выступала в разных странах, а затем из‑за сильного нервного расстройства оставила сцену и двадцать два года провела в психиатрической клинике в пригороде Нью-Йорка. Хореографа потрясла история жизни танцовщицы. Однако он предупреждает, что в балете не стоит искать прямых аналогий: «Это не иллюстрация биографии Спесивцевой, а попытка обобщить ее судьбу и судьбы многих талантов, вынужденных покинуть Россию, переживших трагический исход». Не случайно собственные имена героев Эйфман меняет на нарицательные: Балерина, Комиссар, Учитель, Парт­нер. В их взаимодействии концент­рируются важнейшие смысловые мотивы балета — человек и эпоха, художник и власть, магия и разрушительная сила театра, поиск себя вдали от родины.

Статья по теме:

Александринский театр открывает сезон премьерой «Мой друг Лапшин» по повести Юрия Германа

Новую версию «Красной Жизели» можно с полным правом назвать премьерой. В балете не только усовершенствована сценография, но главное — подверглась значительным изменениям хореографическая партитура. В ней упразднены некоторые сцены (например, дуэт из второго акта) и сочинены новые. В результате еще более ­рельефной, надбытовой стала драматическая линия главной героини. Сюжет спектакля неразрывно сплетен со сценической жизнью Спесивцевой, ее знаковыми ролями. Вот, к примеру, Эсмеральда, партия которой досталась балерине после отъезда блистательной Матильды Кшесинской. Если танец предшественницы был, по словам Акима Волынского — известного в те времена критика, искусством «большого размаха, большого диапазона», то Спесивцева наделила Эсмеральду стихийной порывистостью и беззащитностью перед ударами судьбы. Этот внутренний надлом подчеркнут Эйфманом в особой нервной взвинченности вариации с бубном, в беспомощных метаниях героини между Квазимодо, Фебом и Клодом Фролло (данный эпизод отсутствует в первоначальной версии балета).

Спектакль открывается идиллической сценой урока классического танца. Здесь царствуют строгий Учитель (Сергей Волобуев) и его прекрасные воспитанницы. Среди них он выделяет ту, чьи исключительные данные, певучая пластика рук и корпуса, воздушная легкость воплощают идеал классической балерины. Виктория Мокроусова в роли Спесивцевой экспрессивна и углублена в себя, но несколько однообразна в выражении эмоций. Артистке еще предстоит найти актерские и пластические крас­ки, необходимые для обрисовки сложной душевной организации своей героини.

Хрустальный мир императорского балета сменяется разгулом революционной толпы во главе с Комиссаром. Игорь Субботин наделяет своего героя пугающей притягательностью и отчаянной силой. В его властных объятиях тело Балерины никнет — исчезает классическая красота линий, а пластика уподобляется движениям заводной куклы. Хрупкая «голубая роза» (так Волынский называл воспитанниц Театрального училища, выращенных в тепличных условиях и неприспособленных к жизни) ломается от грубого прикосновения реальности. Пронзительное впечатление производит последний дуэт первого акта, разворачивающийся на фоне спасающихся от революционного хаоса беженцев. За ними устремляется и Балерина.

Второй акт рисует события зарубежной жизни героини: не принесшие творческого удовлетворения попытки освоения новых танцевальных форм, безответную любовь к Партнеру (Филипп Аржанов), терзающие разум и сердце кошмары прошлого, крушение иллюзий. «О, Господи, как я устала. Я не в силах так жить», — пишет Спесивцева из Парижа своим родным.

Даже любимая роль Жизели не приносит душевного спасения. Сцена безумия балетной героини сливается с сумасшествием самой танцовщицы. Вспоминаются слова Спесивцевой: «Я не должна танцевать Жизели, я слишком в нее вживаюсь».

В финале, сделав прощальный поклон, Балерина уходит в зазеркалье. В лабиринте отражений мы видим ее хрупкую точеную фигурку, застывшую в позе Жизели со скрещенными на груди руками.

Мощную поддержку идеи хореографа получили в лице художника Вячеслава Окунева. Огромный прозрачный купол становится то световым порталом в небо, то плафоном театра, или, опускаясь вниз, превращается в стек­лянную клетку для Балерины. Поражает разнообразием световая партитура, созданная Глебом Фильштинским и Эйфманом. Свет живет, дышит, пульсирует, вызывая к жизни то торжественный блеск театральных люстр, то кровавые всполохи огня революции.

Следующие показы «Красной Жизели» увидят жители Самары, Уфы и Москвы в рамках гастролей труппы по городам России.

Читайте также: 

Садитесь, пожалуйста! Петербургские театры обновляют свои залы

Удержать направление. Театр дождей открыл 37‑й сезон

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 173 (7995) от 18.09.2025 под заголовком «Печальный гений танца».