Музыка говорит за себя

В рамках форума выступит американский пианист и педагог Даниэль Поллак, один из лауреатов I Международного конкурса им. Чайковского, который состоялся в Москве в 1958 году. С тех пор музыкант постоянно приезжает в нашу страну. Накануне форума Даниэль ПОЛЛАК ответил на вопросы журналиста Елены БОБРОВОЙ.

ФОТО предоставлено пресс-службой Культурного форума

- Господин Поллак, что значит для вас участие в Культурном форуме?

- Раньше меня спрашивали, чем бы я занимался, если бы не стал пианистом. И у меня всегда был готов ответ: «Я был бы дипломатом в культурной сфере». Мне нравится приобщаться к культурной жизни разных стран. Так что я очень воодушевлен участием в форуме - это дает возможность пообщаться с ведущими талантами и увидеть их достижения. Лично я готов поделиться с коллегами своим мировоззрением как американский пианист, многие десятилетия выступающий в России, несмотря на все политические игры.

- Почему в 1960-е годы, после победы на конкурсе Чайковского, вам так важно было гастролировать по Советскому Союзу — как тогда говорили в Америке, «империи зла»?

- Фраза «империя зла» была всего лишь политическим выражением президента Рейгана. Большинство американцев не пользовались им. Я, например, никогда не рассматривал СССР с этой точки зрения. И чувствовал, что если что-то может сломать барьеры, то это музыка. Выступая в России, я всегда знал, что мои слушатели понимают, что я пытаюсь сказать им через музыку.

- По какому принципу вы отобрали произведения для своего будущего концерта? Ведь не случайно же соединение «Карнавала» Шумана, трагической сонаты № 2 Шопена и военной сонаты № 7 Прокофьева?

- Я никогда не пытаюсь сделать заявление своей программой, политическое или какое-либо иное. Музыка должна говорить за себя. Самое важное здесь - что артист хочет играть в тот момент, когда планируется концерт. Также важно и то, где исполняется программа. Например, существуют аудитории, которые не могут воспринять высокопарные работы вроде «Карнавала» Шумана. Однако аудитория Петербурга, которую я хорошо узнал за время множества выступлений здесь, дает мне свободу выбирать самому, что я хочу играть, она готова воспринять любую музыку. Мне также нравятся контрасты не только в стилях, но и в сложности, глубине и строении произведений.

Я недавно видел в Америке фильм «Враг у ворот», рассказывающий об обороне Сталинграда советскими войсками. Ужас этой битвы пронизывает 7-ю сонату Прокофьева. У нее есть душевная глубина. Я давно живу с этим произведением. Впервые я исполнил его на Конкурсе имени Чайковского. Вспоминая об этом, не могу поверить, что имел смелость сыграть сонату перед Святославом Рихтером, ее первым исполнителем. Представьте только: молодой американец, приезжающий с таким произведением!

- Ваш любимый композитор?

- Зависит от периода... Долгое время это, безусловно, был Шопен. Но сейчас мое сердце принадлежит Рахманинову. Его музыка заставляет меня рыдать, неважно, в который раз я слушаю его произведения.

- В кризисное время классическая музыка начинает развиваться интенсивнее или, наоборот, социальные и политические проблемы душат искусство?

- Я думаю, что, когда люди находятся в стрессе или обеспокоены чем-то, классическая музыка помогает им перейти на иной уровень. Я заметил, что если в фильме показывают очень эмоциональный эпизод, на фоне обычно играет фортепианная музыка. Это не может происходить просто так...

...Было много споров по поводу того, должен ли человек ощущать страдания, чтобы создать великое произведение, и думаю, что - да. Я не имею в виду, что он должен быть бедным или голодным, он просто должен ощущать эту боль. Да, я думаю, что люди чаще обращаются к классической музыке в трудные времена, ведь она кажется более утешающей.

- Вы преподаете и часто участвуете в жюри конкурсов. Какие тенденции вы отмечаете в музыкальном исполнительстве?

- К сожалению, я все чаще слышу пианистов, которые концентрируются на технике и скорости, для них это самоцель. И на этом все заканчивается. А ведь через музыку нужно передавать историю и увлекать слушателя, который хочет знать все больше и больше. Техника - всего лишь средство. В каждом конкурсе я ищу молодых артистов, которые могут создать что-то, что французы называют je ne sais quois («сам не знаю что»). Отличные примеры, которые приходят в голову, это пианисты Фредди Кемпф и недавно умерший Алексей Султанов, которые могли приводить в трепет слушателей.

- Есть музыканты, которые уверены, что классическая музыка должна звучать только в концертных залах, акустика которых способна передать все нюансы. Другие очень лояльны к несовершенным в этом смысле концертам в церковных храмах или на открытом воздухе. А вы?

- Я участвовал, например, в Боготе в серии концертов под названием «Салон 20» - это происходило на 20-м этаже Центрального банка Колумбии. Вход был бесплатный, всем пришедшим предлагали закуски и напитки. Все сидели на полу, на коврах в неформальной обстановке и наслаждались необычной атмосферой и музыкой. Такие концерты способствуют привлечению людей, которые не могут себе позволить купить билет на концерт или просто не приучены к посещению концертных залов. Кроме того, я исполнял музыку в больницах и тюрьмах, в конгрессе США. И, кстати, у вас, в Петропавловской крепости!

- Сегодня много говорят о конце литературы и о конце композиторской эры. По-вашему, опасения преувеличены?

- К сожалению, не думаю, что преувеличены, по крайней мере сейчас. Чтение литературы требует от читателя того, что средний читатель не готов дать. Существует столько более легких путей потратить свободное время! Но чтение настоящей литературы не имеет отношения к свободному времени. Литература - это погружение в героев и в их состояние. Не каждый готов сегодня приобщиться к этому. Я думаю, литература выживет. Она просто временно «зависла». Пушкин, Фолкнер, Шекспир и более поздние Уильям Стайрон и Салман Рушди выживут, потому что люди будут испытывать голод по их книгам. С композиторами другая история. Я не уверен, что современные композиторы думают о том, чтобы привлечь людей эмоционально. Мне кажется, им часто не хватает вдохновения и они пишут звуки ради звуков. Не все, конечно. У вас есть Родион Щедрин, Губайдулина, у нас есть Уильям Болтон, Лоуэлл Либерман, Джон Адамс и Джон Корильяно - все они повлияли на современную музыку.

- Как сегодня развивается симфоническая музыка? Многие считают, что симфонии - реликтовый жанр.

- Говорят, что сейчас продолжительность концентрации внимания у людей - восемь секунд. Учитывая это, как люди могут слушать, к примеру, часовую Симфонию Малера или 45-минутный Реквием Брамса? У меня нет ответа на это, кроме того, что ни Реквием Брамса, ни Малер никогда не умрут. Они живут и пышут драмой в сочетании с оркестровкой, которая делает их такими яркими. Ценят ли это люди? Некоторые всегда будут ценить. Вопрос в том, сколько людей соотносят себя с этим. Вновь возвращаемся к эмоциональному вовлечению. Я недавно послушал еще одну запись финальной сцены оперы Верди «Аида», и драматургия хорового ансамбля и солиста вместе с сильным оркестровым исполнением заставили мое сердце разрываться. Я думаю, это может происходить и с людьми, которые не слышали «Аиду» столько раз, сколько ее слышал я... На мой взгляд, самый важный аспект выживания классической музыки - музыкальное образование в раннем возрасте. Советский Союз понимал это лучше большинства других стран, и именно поэтому российская традиция жива до сих пор. Другим странам стоит взять это на заметку.

- Другая тенденция в музыке - ретромания, воссоздание прошлых стилей, звучания и так далее.

- Да, сейчас заметна ностальгия по «старому» во всех жанрах, в моде, в жилье, так почему же такое не может происходить в музыке? Тем не менее я не уверен, что мы можем просто вернуться к звучанию прошлых лет и удовлетвориться этим. Мы все изменились, и сейчас диссонанс уже не раздражает наше ухо. Более того, диссонансы заполняют пустоты в звуке, и мы теперь не можем вернуться просто к гармоничным звукам. Но мы можем использовать то, что отлично звучало в прошлом, и применить это к настоящему и будущему, сведя все в единое целое.

- Чем, по-вашему, культура наступившего века будет отличаться от культуры XX столетия?

- Я думаю, различия будут огромны. Развитие Интернета, социальных сетей изменило мир. Он стал прозрачным, люди делятся всем, и этот процесс оставил некоторых «за воротами». Но так всегда происходит. Разница сейчас лишь в скорости изменений. Из-за всего этого псевдопроблемы и нестабильность общества в целом повлияли на каждый аспект нашей культуры. Но я уверен, что все успокоится и маятник качнется обратно к центру. Он всегда возвращается.

Эту и другие статьи вы можете обсудить и прокомментировать в нашей группе ВКонтакте

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 225 (5842) от 01.12.2016.