Музей щеголяет перформансом

На минувших выходных открылся фестиваль «Современное искусство в традиционном музее», который уже пятый год подряд организует Институт «Про Арте». Все как обычно. Десяток в ме­ру странных или смелых проек­тов молодых художников в сте­нах почтенных городских музе­ев. Надсадно кряхтящие фести­вальные автобусы с любопыт­ной публикой, курсирующие от одного музея к другому по кру­говому маршруту. Буклеты с раскрашенной в манере поп- арта фотографией пожилой смотрительницы, которые слу­жат входным билетом на все выставки и акции фестиваля... Пять лет «Про Арте» не изменя­ет этим традициям.

ФОТО Анастасии ДОЛГОШЕВОЙ

Однако пять лет — срок все-таки значительный (особенно в среде молодых художников, акционистов, инсталляторов, ку­раторов и просто выдумщиков), и от искушения подвести кое-ка­кие итоги организаторы и участ­ники не удерживаются. В основ­ном резюме позитивное: между музейными консерваторами и юными деятелями искусства ус­тановился прочный контакт. Со­трудники галерей и выставоч­ных залов «старой формации» теперь не слишком боятся отча­янных идей, а при случае даже любят щегольнуть словом «пер­форманс».

За прошедшие годы свои две­ри молодым художникам раскры­ли почти полсотни петербургских музеев, и примерно треть из них участвовали в акциях «Про Арте» неоднократно. Смотрительницы большинства музеев работали на фестивале с энтузиазмом и всячески помогали художникам осуществить их идеи. Даже если для этого приходилось извлекать из фондов какой-нибудь раритет и отдавать его на разглядывание, терзание, облучение и фотографирование под микроскопом — как это случилось, например, с древними диатомовыми водо­рослями, хранящимися в Ботани­ческом музее...

В общем, реклама о двух му­зейных дамах, свирепо шипя­щих: «Не дышите на шедевр!» — это уж точно не про Петербург. Во многом благодаря «Про Арте».

Однако если отвлечься от об­щего благоприятного фона все­го мероприятия, то можно ска­зать, что пятый фестиваль «Со­временное искусство в традици­онном музее» — далеко не апо­гей творческих возможностей его участников. По сравнению с хулиганскими проектами, ска­жем, трехгодичной давности (когда, помнится, художники ра­достно взрывали игрушечные машинки на тротуарах и собира­ли в колбы пыль с театральных сцен) нынешние кажутся на­много более цельными и инте­ресными. Но предметами искус­ства их назвать все равно не по­лучается. Они ценны в большин­стве своем лишь занятностью идеи, но не воплощения.

Кирилл Шаманов, выпускник «Про Арте», отчеканил на Мо­нетном дворе пятьдесят сереб­ряных монет номиналом ноль рублей. Вместо орла — знак бесконечности, сплетенный со своей противоположностью — нулем. Художники из группы «2012» сделали макроснимки клеток растений, раскрасили их с помощью компьютерных фоторедакторов, а затем за­ставили плясать на психодели­ческом фоне. Андрей Рудьев рассадил 42 пенопластовых пингвинов на крыше и фасаде Музея Арктики и Антарктики (об этом наша газета писала несколько дней назад). Инте­ресно? Конечно. Но, чтобы вполне оценить работу и мысль авторов, достаточно посмот­реть буклет и фотографии. Ид­ти в музей вовсе не обязатель­но, в этом-то и проблема.

Впрочем, желательно идти в Музей истории религии. На от­крытии экспозиции митек Алек­сандр Флоренский позировал те­лекамерам, возвышаясь над ме­четью и православным храмом. Мечеть сделана из кофейника, гильзы, армейского термоса и конфетницы; православная цер­ковь — из латунного подноса, де­ревянного сундучка, кофемолки, рукомойника и ручки от самова­ра. Прочие «Культовые сооруже­ния» (так называется проект Оль­ги и Александра Флоренских) — реформатская церковь, язычес­кое святилище, синтоистская па­года, синагога и другие — тоже сотворен ы с помощью абажуров, корпусов от патефона, форм для выпечки, граммофонной трубы и иного скарба. Вавилонскую баш­ню (при строительстве которой началось общечеловеческое не­допонимание) митьки создали в основном из шляпных коробок (как бы метафоры легкомыслия и праздности), а храм зороастрийцев-огнепоклонников, вполне логично, — из керогаза и горелок от керосиновых ламп.

Митьки сами предложили Му­зею истории религии (где с куль­тами обращаются аккуратно — не дай бог представитель какой-нибудь конфессии оскорбится) свой проект, где культовые здания созда­ны из вещей (которые в культ насучи­ли не возво­дить). Не все сотрудники музея приня­ли идею на ура, но мить­ки оказались убедительны, и музейщики согласились.

Хотя те час­тушки, кото­рые им успе­ла за время подготовки экспозиции напеть Ольга Флоренская, цитировать таки не реши­лись.

Чтобы лицезреть «Предчувст­вие» Кирилла Челушкина, нужно подняться на 75 ступенек винтовой лестницы внутри Нарвских ворот, — это уже восприни­мается как часть проекта. Там, наверху, в синеватой подсветке — то ли взвесь, то ли гирлянда из множества маленьких белых пенопластовых фигурок, безли­ких и, как кажется, одинаковых, а на самом деле разных. Ступай­те осторожно — на полу тоже с добрую сотню таких фигурок; не опрокиньте, не троньте руками: возможно, это не пенопласт, а мы, до поры до времени находя­щиеся на полу (т. е. на земле), а потом возносящиеся к небесам... А может быть, это заиндевевшая разбитая наполеоновская армия. Хотя Челушкин в буклете черным по белому определил проект как «структуру памяти в символичес­ком пространстве» (эта выставка открыта только до 16 октября).

С высоты Нарвских ворот — и почти под землю, на кладбище. В Некрополе XVIII века Александро-Невской лавры на скорбные изваяния ложатся желтые лис­тья. И то у одного надгробия, то у другого натыкаешься на лайтбок­сы — светящиеся коробки с фо­тографиями цветов. Шествуя от цветка к цветку (от, извините, лайтбокса к лайтбоксу), вы иде­те, по мысли художника Дмитрия

Сироткина, путем Персефоны: именно невыразимой красоты цветком заманил когда-то к себе прекрасную Персефону владыка царства мертвых Аид. Что уж тут, нет среди тех фотоцветков тако­го, ради которого можно было бы спуститься кАиду; впрочем, и та­ких душераздирающих надгро­бий, как в XVIII веке, уже не дела­ют; да и люди, подобные тем, что лежат под сими надгробиями, в наши времена больше, кажется, не рождаются.

От мифологии — к физике. К «Занимательной физике», проек­ту Сергея Денисова и Владисла­ва Ефимова в Музее обороны и блокады Ленинграда (проект — по известной не одному поколе­нию книге «Занимательная физи­ка» Якова Перельмана, погибше­го в блокадном городе). Видео­инсталляция просто иллюстриру­ет опыты Перельмана. Как про­тиснуть яйцо в горлышко молоч­ной бутылки, дети? Правильно, дети, надо поджечь внутри бу­тылки бумажку. Вот тебе искус­ство на службе у точной науки.

...На открытии фестиваля воз­ле Петропавловского собора ха­отично двигалась группа людей студенческого возраста — чело­век двадцать. Двигалась в тече­ние трех часов с небольшими перерывами. Мы были подготов­лены, мы знали, что это перфор­манс британца Гари Стивенса «Форма жизни». Неосведомлен­ные посетители Петропавловки, разумеется, приняли все за оче­редной придурковатый флэш-моб. «Студенты» копировали дви­жения друг друга, и, по уверению Стивенса, никто не был инициа­тором; было непонятно, откуда, собственно, родилось то или иное движение. Вот что позаба­вило: молодые люди суетились, разбегались врассыпную и сбе­гались вновь, но иногда, неясно с чьей подачи и по какой причи­не, начинали ходить строем.

Фестиваль «Современное ис­кусство в традиционном музее» будет идти до 23 октября в Пе­тропавловской крепости, Бота­ническом музее, Музее истории религии, Музее-квартире Бло­ка, музее-памятнике «Нарвские триумфальные ворота», Музее Арктики и Антарктики, Музее го­родской скульптуры (в Некропо­ле Александро-Невской лавры) и Мемориальном музее оборо­ны и блокады Ленинграда.

 Материал был опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 182 (3483) от 29 сентября 2005 года