Мощнейшая пьеса. Дмитрий Астрахан – о спектакле «Доходное место»
Под конец 2021 года в Петербурге прошел театральный фестиваль. В его афишу вошел спектакль Владимирского академического театра «Доходное место», поставленный режиссером Дмитрием Астраханом. Широкая публика знает его в основном по кино: он создал фильмы «Изыди!», «Ты у меня одна», «Все будет хорошо», «Зал ожидания», «Перекресток»… И еще по сыгранным им ролям, которых в фильмографии Астрахана много. За кулисами фестиваля с Дмитрием АСТРАХАНОМ встретилась журналист Елена БОБРОВА, чтобы узнать его мнение о классике и не только.
Фото Александра ЩЕРБАКА/ТАСС
— Дмитрий Хананович, в прошлом году вышел ваш фильм «Судьба диверсанта» о подвигах советских подпольщиков и партизан. Почему решили снять военный фильм?
— У каждой семьи есть в альбоме фотографии бабушек-дедушек, прошедших через чудовищное испытание войны и проверку на героизм, на любовь к Родине, на порядочность. Это было время сложных нравственных выборов. Тема войны еще долго будет волновать и зрителей, и кинематографистов.
Меня поразила история Федора Крыловича, который, работая электриком на железнодорожной станции на оккупированной немцами территории, совершил самую крупную за годы Великой Отечественной войны сухопутную диверсию — одним махом уничтожил несколько эшелонов с боевой техникой. Включая 16 «Тигров» с боеприпасами, отправленных вермахтом на Курскую дугу. При жизни Крылович так и не получил полного признания от государства, ютился с семьей в полуподвальном помещении. Сейчас его именем названа улица, поставлен памятник.
Короче говоря, и я пришел к тому, чтобы снять военный фильм о героях, подлинных и мнимых. О тех, кто реально побеждал в войне, и о тех, кто пожинал плоды великих подвигов и присваивал себе награды. Фильм в том числе и о коллаборационизме, тема, которую редко поднимают в нашем кинематографе. А ведь на оккупированных территориях оказалось огромное количество людей, и у каждого была своя судьба.
— Главного героя фильма зовут не Федор Крылович, а Алесь Арлович. Почему надо было поменять имя-фамилию?
— Потому что в фильме присутствует большой художественный домысел. Алесь Арлович — собирательный образ на основе реальной судьбы. Но в титрах мы рассказываем о Федоре Крыловиче. Главное, что его история дала возможность поразмышлять о феномене «советский человек». Помните: «Гвозди б делать из этих людей: крепче б не было в мире гвоздей». Вот что это такое? Наши родители были советскими людьми, я сам себя считаю советским человеком, я вырос на определенных ценностях. Был пионером, верил в идеалы добра, общего равенства, братства. Казалось бы, коммунистическая идеология лжива, но при этом она была созидательна. Она воспитала целое поколение людей, благодаря которым мы победили в войне. Советский человек был готов на все, потому что видел примеры самопожертвования в кино, он пел про это в песнях, читал в книгах. Алесь Арлович — абсолютное порождение советской идеологии. Он был вдохновлен идеей героизма и был готов совершать подвиги на войне.
— Кто прекрасно разбирался в национальном характере, так это Александр Николаевич Островский. В декабре вы представили петербургской публике «Доходное место», поставленное во Владимире, а в конце февраля московский «Ленком» привезет в Петербург еще одну вашу версию той же пьесы про молодого идеалиста, который борется с системой и которого система в итоге ломает. Не на шутку зацепила вас эта драматургия.
— «Доходное место» — мощнейшая пьеса. Прошло 160 лет, но монологи персонажей звучат настолько современно и остро, что зал смеется и аплодирует, как будто слушает современные наиболее яркие скетчи из «Камеди клаб». Только у Островского еще и прекрасный русский язык, и вообще это великая литература.
В чем вечность «Доходного места»? Островский увидел и показал, что коррупция, взяточничество стали нормой жизни. Что такое взятка? «Это же благодарность, а от благодарности отказываться грех». Быть честным и бороться с коррупцией это аморально, и всякие там борцы-идеалисты Жадовы со своими либеральными идеями — неприятные люди, которые ломают прекрасный, веками устоявшийся мир. Вот эту перевернутую мораль и показал Островский полтора века назад. И в этом смысле, как ни печально, мало что изменилось в нашем обществе.
А еще меня в Островском всегда привлекала материальность мира на сцене. Всегда хотелось, такого, знаете, гиперреалистичного театра, где все очень достоверно и подробно по быту. И важно найти тонкий эквивалент, чтобы быт того времени был понятен нашему зрителю.
— В школе вдалбливали, что Островский — бытописатель «темного царства», но он, конечно же, «российский Шекспир».
— Я всегда понимал, что, с одной стороны, его надо играть реалистично, а с другой стороны, очень эмоционально. У Островского все сцены — максимально крайняя ситуация, на уровне жизни и смерти. Вдова коллежского асессора Фелисата Кукушкина в «Доходном месте» буквально сходит с ума от страха, что ее дочери выберут не тех женихов. Не потому, что злая и алчная, а потому что она до исступления хочет счастья своим детям. Ситуация, понятная любому родителю.
И что важно, у каждого героя Островского своя правда. Казалось бы, рассказываешь сюжет «Женитьбы Бальзаминова» про смазливого молодого человека, который хочет «продать» себя подороже, и тут же представляешь «воинствующее ничтожество», по выражению Достоевского. А между тем мы сочувствуем Мише Бальзаминову, потому что за этим желанием пристроиться в жизни ощущается пронзительная тоска…
— Через год будем отмечать юбилей Островского, и хочется надеяться, что увеличится не только количество постановок пьес классика, но и интерес к самой личности Александра Николаевича. Ведь он не так «раскручен», как Толстой, Достоевский, Чехов…
— А Салтыков-Щедрин «раскручен»? Для меня эти две фигуры чем‑то похожи. Они оба знали систему изнутри — Салтыков-Щедрин был, как известно, вице-губернатором, а отец Островского был крупным судебным чиновником. Он устроил сына поработать в суде, где будущий драматург нагляделся, на что способны люди и как работает юриспруденция в России. Но если Салтыков-Щедрин стремился искоренять «гражданскую лень», то Островский был человеком-театром и хотел преобразовать театр. Кстати, любопытно, как он смотрел свои спектакли. Вернее, не смотрел, а слушал. Александр Николаевич ходил за сценой, вслушивался в речь актера и понимал, наигрывает ли артист или играет искренне…
Почему о нем меньше говорят, спорят? Возможно, просто его личная история не такая яркая, как у Толстого, который пережил и Севастополь, и всевозможные духовные искания, и, наконец, уход из Ясной Поляны. Или как у Достоевского, человека, который чудом избежал смертной казни, был игроком и в то же время неистовым богоискателем. Что касается Чехова, то его пьесы стали мировыми хитами. А Островский… Надо быть нашим российским человеком, чтобы до конца погрузиться в его купеческий и чиновничий мир, с его пониманием, что «свои люди — сочтемся», «не пойман — не вор», «правда хорошо, а счастье лучше». Хотя исключения возможны. «Женитьба Бальзаминова», которую я в конце 1980‑х поставил в БДТ, объездила полмира.
— Тот спектакль шел с успехом в БДТ больше 10 лет. Там был прекрасен Андрей Толубеев в роли Миши Бальзаминова, но Нина Усатова в роли купчихи Белотеловой просто незабываема. Это ведь был ее дебют в БДТ.
— Да, и помню, американский продюсер приехал отбирать гастрольный спектакль, посмотрел «Женитьбу Бальзаминова» и сказал: «Беру эту постановку, ее можно показывать без перевода, там все понятно». И действительно, спектакль прекрасно принимали везде. Причем его возили не по «русским местам» вроде Брайтон-Бич, а по мировым фестивалям…
— Кстати о мировых фестивалях. Ровно 30 лет назад вы дебютировали в кино с фильмом «Изыди!..» о еврейских погромах. И объездили с ним весь мир. Яркий старт был, ничего не скажешь…
— Пожалуй, доказательством того, что фильм и вправду затронул общие человеческие ценности, был показ в Токио — японцы, большинство из которых, я думаю, и не слышали о еврейских погромах в России, аплодировали стоя. А после этого была история с Джорджем Лукасом…
— Что за история?
— Уезжал я в Штаты показывать фильм на следующий день после путча, так что можете представить, с каким настроением садился в самолет — будет ли куда возвращаться. Вторая моя мысль была, что вот сейчас я приеду и покорю своим фильмом американцев. Но когда ехал из аэропорта по хайвею и увидел эти бесконечные ряды автомобилей, закрались сомнения: кого я тут буду покорять, это же абсолютно другой мир, другая жизнь, кому мы здесь нужны с нашей картиной. Поэтому радовался восторженной реакции эмигрантской публики и не сильно надеялся на большее. Но оказалось, что известный кинокритик Кирилл Разлогов рассказал о картине продюсеру Тому Ладди, соучредителю кинофестиваля в Теллурайде, и буквально за три дня до начала фестиваля я получил туда приглашение. Оговорюсь: в США это кинофестиваль номер один, там показывают все лучшее, что было снято во всем мире за год.
— Интересно, что Теллурайд, бывший шахтерский городок в штате Колорадо, стал престижным местом.
— А все благодаря хиппи, которые поселились в этом городке, сделали его модным, и в итоге всю землю вокруг скупили миллиардеры. У этого кинофестиваля есть особенность: картины демонстрируют в течение трех дней в разных кинотеатрах, и главная награда — показ фильма на четвертый день, когда в кинотеатр приходят главные люди города. В первый день на «Изыди!..» пришли человек 30–40. Я, конечно, был расстроен, но понимал: фильма в фестивальном каталоге нет, только на доске объявлений прикноплено сообщение о сеансе, и все. Но после трехдневного марафона на наш фильм стояла очередь на 2–3 квартала от кинотеатра. Стало ясно, что картина сделалась событием. И тогда ко мне подошел человек и предложил показать картину Джорджу Лукасу и его сотрудникам. Как оказалось, это был Гордон Рэдли, президент компании Лукаса.
— Вы были потрясены?
— Нет, потому что не понимал, кто такой Лукас. «Звездных войн» не видел, знал о них только понаслышке. В общем, мне сказали, что Лукас — великий, но тогда я «культовостью» этой фигуры не проникся. Но зато я был в шоке, когда меня привели в студийное хранилище исходных материалов первых «Звездных войн». Представьте себе стеклянные панно размером с экран большого телевизора, на которых нарисованы инопланетные пейзажи. И таких «панно» — сотни! Титаническая работа!
«Изыди!..» показали на студии LucasFilm. В зале сидели человек 70–80, мне показалось, что как‑то маловато. На что Рэдли заметил: «Это же сотрудники студии, у того — «Оскар», а у этого — два…». И он вышел к этому суперпрофессиональному сообществу и сказал несколько слов, которые мне невероятно приятно цитировать: «Знаете, мы делаем лучшие в мире спецэффекты, нам нет равных. Но я хочу показать вам фильм, где нет ни одного спецэффекта, кроме одного — в конце все стоя аплодируют». Так и случилось… Ну а потом «Изыди!..» был представлен на соискание «Оскара» от СССР.
— Не подумали тогда: вот бы остаться в Голливуде?
— Как ни странно, нет. Было приятно внимание, с тем же Рэдли мы потом общались многие годы. И по его приглашению я привез в Штаты на кинофестиваль в Милл-Валли, это рядом с Сан-Франциско, «Ты у меня одна» (1993). Тогда я был приглашен на обед к Джорджу Лукасу. Все это мило, тешит самолюбие. Но не более того. Я тогда был главным режиссером питерского Театра Комедии, все время снимал. Мне было интересно делать то, что я делаю, и было важно признание именно дома. И наконец, слишком уж жесткий продюсерский контроль и диктат в Голливуде. А для нас с Олегом (Олег Данилов — постоянный сценарист Астрахана, ушел из жизни прошлой зимой. — Прим. ред.) всегда была важна свобода в принятии творческих решений.
— Вернемся к Островскому. Не хотели бы вновь обратиться к «Женитьбе Бальзаминова»?
— Почему бы и нет? Ситуация мужской проституции и желания жить за чужой счет сейчас только набирает актуальность. Как там, помните: «Если б я был царь, я бы издал такой закон, чтоб богатый женился на бедной, а бедный — на богатой; а кто не послушается, тому смертная казнь». Замечательно же написано! Хочу поставить и «Красавец мужчина». В свое время думал снять фильм по «Талантам и поклонникам». Олег Данилов уже сценарий написал, но возникли другие проекты, и Островский как‑то отошел в сторону.
Я когда служил в армии, первые полгода ужасно мучился от бессмысленности бесконечной муштры. Но у меня с собой была тоненькая книжка Островского, именно «Таланты и поклонники», и помню, как я ходил в строю и придумывал спектакль. Так что, кто знает, может, вернусь и к этой идее экранизировать Островского. В его мир всегда интересно погружаться…
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 14 (7097) от 27.01.2022 под заголовком «Доходное место Дмитрия Астрахана».
Комментарии