«Мода русского модерна» на Витебском вокзале
В Картинном зале Витебского вокзала открылась выставка «Мода русского модерна» из коллекции Александра Васильева.
ФОТО Татьяны ГОРД
Кто-то из коллег пошутил, что вот, мол, Васильев до чего дошел, показывает свои платья уже и на вокзалах. Не согласна. В вокзалах есть своя романтика: ветер дальних странствий, встречи-расставания, предвкушение знакомства с новыми городами... Но главное: Витебский вокзал - один из красивейших памятников русского модерна, и платья этой эпохи от Васильева вписываются в изысканные интерьеры идеально.
50 моделей, упрятанные в витрины, словно гостьи из прошлого. Глядя на них, мы в своем воображении совершаем путешествие в прошлое, в ту эпоху, которую с легкой руки французов называют La Belle Epoque. Стиль модерн иногда называют последним вздохом умирающего столетия. Он расцвел на рубеже XIX - XX веков и просуществовал лет 25, оставив о себе яркий след. А закончился в 1914 году, когда начались Первая мировая война и, по словам Анны Ахматовой, «не календарный, настоящий двадцатый век».
Публика сможет проследить все этапы становления стиля. Мы видим платья с элементами неоклассицизма, рукава жиго - «бараний рог», колоколообразные юбки. А затем появляются модели, представляющие чистейшей образец стиля модерн с характерным для него гибким силуэтом, напоминающим латинскую букву S.
Силуэт этот достигался сложным путем, его буквально вытачивали, как скульптуру, строили, как архитектурное сооружение. Главным элементом был корсет. А еще турнюр, который придавал фигуре пышности сзади. Для выставки были изготовлены специальные манекены, сейчас с такими тонюсенькими талиями нет: 55 см, фантастика.
Наблюдая, с каким восторгом смотрят дамы на эти платья, Александр Васильев советовал не завидовать. До сих пор спорят, что такое корсет - орудие пытки или средство соблазна. Наверное, и то и другое. Первым, кто освободил женщину из тисков корсета, был французский кутюрье Поль Пуаре, вдохновленный костюмами Бакста к «Русским сезонам» Сергея Дягилева.
- Мода зависит от многих вещей, в частности, от манеры питания, - объясняет Васильев. - Сегодня много гормональных продуктов, а в те времена все было натуральное. И женщины были меньше, изящнее. На нас бы их платья не налезли.
Их шили вручную, это был настоящий от кутюр. Портнихи слепли над шитьем, горбились по многу часов. А потом еще выслушивали капризы клиенток: то не так, это не этак, переделай, чтобы я не казалась в платье толстой. Нелегко приходилось и прачкам, которые вручную, без специальных средств и стиральных машин отстирывали пятна с длинных подолов, подметавших улицы.
Хранить туалеты тоже было проблемой.
- Платья атаковала моль, на их сохранность покушались влажность, свет. Да и сами дамы, их носившие, не очень их берегли. В этих платьях танцевали, ели мороженое, потели, - говорит Васильев.
Я вспомнила, что рассказывала Марина Денисова, заведующая лабораторией научной реставрации тканей Государственного Эрмитажа, на выставке «Время не властно»: «Ткани все хрупкие, в особенности шелковые, из которых шили платья на рубеже XIX - начала XX века. Они сшиты из очень красивых материалов, но их создатели меньше всего задумывались о долгой жизни своих творений, их прочности. Как правило, платья богато декорированы, усыпаны колючими стразами, бисером, стеклярусом. Причем металлические «лапки», которые держат красиво мерцающее стекло, при малейшем перемещении (даже когда перекладываешь в хранилище) цепляются за ткань. А все это тончайшее, прозрачное, не выдерживает такой нагрузки, рвется. Реставрация же должна быть незаметной. Мы не имеем права вторгаться в памятник».
В Фонде Васильева работают постоянно несколько реставраторов, которые приводят купленные вещи в порядок и следят потом за их сохранностью.
Много спорят - была ли в России той поры своя мода или мы все заимствовали у Парижа. А вот была! Только в Петербурге в 1900-е годы насчитывалось более сотни модных домов и ателье. Но лишь немногие творцы моды были удостоены звания «поставщик императорского двора»: Ольга Бульбенкова, Август Бризак, Надежда Ламанова...
После революционной катастрофы вещи императорских и великокняжеских дворцов были национализированы, попали в музеи. Но многое разметало бурей революции. Однако кое-что уцелело. Например, коллекция платьев актрисы Веры Карахан, которая до 70-х годов прошлого века пролежала на антресолях в ее московской квартире, а потом была продана родственниками Эрмитажу. Много таких историй есть и у Васильева. Одна связана с бальным платьем, принадлежавшим Татьяне Никитичне Налбандовой-Самсоновой - хозяйке завода «Петровская водка». Оно было сшито для нее в 1912 году, а в 1914-м оказалось вместе с хозяйкой в Париже. Война, революция - Татьяна так и не вернулась в Россию, оставшись во Франции вместе со своими платьями, которые вышли из моды. Так они и пролежали в кофрах полвека. Только в 1992 году внуки заглянули в них, и вдруг среди полуистлевших платьев, корсетов, шляп блеснули бриллианты. А семья долгие годы не подозревала о них и перебивалась с хлеба на квас.
Сколько таких историй могут рассказать платья, если уметь их слушать! Выставка открыта до 29 декабря, вход на нее свободный.
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 197 (6306) от 23.10.2018 под заголовком «Модерн: и мода, и вокзал».
Комментарии