Мишель Легран — знаток любви

Безусловно, присутствие на «Славянском базаре» в роли председателя жюри Мишеля Леграна взбудоражило многих. Это было событие. Много неясностей, много споров вызвали его судейские оценки. Но сейчас все-таки не об этом. У нас в гостях маэстро Легран! Чем живет, кого любит, о чем вспоминает, о чем пишет живой классик...

— Как странно, мсье Легран, вы, знаменитый французский композитор, вдруг оказываетесь в роли председателя жюри на конкурсе славянской эстрадной песни. Эта ваша ипостась случайна или же для этого были какие-то объективные предпосылки?

— Да, если честно, никаких особых предпосылок не было. Мне просто предложили этот проект и он показался мне интересным. А если говорить вообще: я не разделяю песню на славянскую, европейскую или азиатскую. Есть просто хорошее или плохое исполнение, есть вокальные данные или их нет, есть пластика, костюм, фантазия, стиль, вкус, или же всего этого нет. И я оценивал прежде всего не славянскую песню как таковую, а артиста как творческую личность, его отношение к тому, что он созидает.

— Вы говорили, что очень рады были вновь приехать в Россию. Однако сейчас вы в суверенной теперь Белоруссии. А что же Россия и Петербург, в частности, есть ли планы приехать?

— Увы... Турне по США, Японии, Франции. России нет в этом списке. Хотя, быть может, если появится случай побывать в России, да тем более связанный с моими профессиональными интересами, я непременно этот случай использую.

А впервые я приехал в тогда еще Советский Союз в 1957 году на Международный фестиваль молодежи и студентов. Тогда это был первый западный джазовый оркестр, который проник за «железный занавес». Потом были концерты и на Неве. Ваш город потряс меня своей необыкновенной красотой, своей гармоничной стройной архитектурой.

Но единственный проект, который в какой-то мере связан с Россией, все-таки существует. Российский кинорежиссер Сергей Бондарчук предложил мне написать музыку к новой киноверсии романа Шолохова «Тихий Дон», который он снимает в Европе. И... я думаю, что через 2 — 3 месяца я приступлю к этой работе. Правда, записываться музыка будет в Англии.

— Ваша музыка — это музыка любви. А что для вас лично означает это слово — «любовь»?

— Любовь — это чувство, кардинально противоположное ненависти. Любовь — это жизнь и все то, что связано с жизнью. Моя работа — это тоже любовь. И, думаю, когда любовь уходит, ее место неизбежно занимает смерть.

— Наверное, какой-то любовный порыв побудил вас написать эту чарующую, восхитительную мелодию из «Шербурских зонтиков», которая облетела весь мир и которую еще очень долго будут насвистывать влюбленные и счастливые люди?

— Творчество — процесс очень таинственный. Я не верю в то, что возникает какое-то одномоментное вдохновение. Я писал самую грустную музыку в самые веселые моменты своей жизни. И, наоборот, я писал очень веселые мелодии в трагические моменты жизни. И поэтому совершенно невозможно для меня объективно сказать: что же точно влияет на сочинение.

Единственное, что я знаю точно: меня никогда не покидает потребность писать. Я даже не представляю ни одного дня своей жизни без того, чтобы чего-то не сочинить.

— Мсье Легран, вас при жизни называют классиком XX века. Вам приятно бремя славы?..

— Нет, нет! Слава — это не моя амбиция. Слава, вообще, — птица перелетная, и я никогда не пытался заточить ее в свою золотую клетку. Мое, пожалуй, единственное притязание и мои амбиции заключаются в том, чтобы существовать во всех возможных музыкальных жанрах. И моя мечта заключается в том, чтобы я мог это сделать. И еще я думаю о том, чтобы завтра я смог написать немного лучше, чем вчера. А все остальное — случайность.

— Сейчас многие музыканты вдруг обнаруживают в себе способности живописцев, скульпторов. Может быть, и вы помимо сочинения музыки творите что-то еще?

— Музыка и музицирование занимает все мое существование, и у меня нет просто времени и физической возможности заниматься еще другими видами искусств. Хотя я очень люблю живопись и иногда пробую рисовать. Но мне, к счастью, хватает силы признаться самому себе в том, что эти опыты всегда неудачны.

В целом же я считаю, что нужно сконцентрироваться на каком-то одном виде деятельности для того, чтобы что-то достичь.

— Часто ли мсье Легран слушает дома маэстро Леграна?

— У меня дома нет ни одной пластинки, ни одной аудио-, видеокассеты с музыкой композитора Леграна. И я никогда не слушаю свою музыку. Потому что когда вы что-то создаете, будь то симфония или песня, вы не всегда бываете удовлетворены тем, что уже сделано. Еще хочется что-то улучшить. Но... поезд ушел. И поэтому я стремлюсь не трогать и не слушать, что уже когда-то сделано.

— Отмечаете ли вы дома праздники, дни рождения?

— Я никогда не отмечаю календарных дат: ни дни рождения, ни государственные праздники. В противовес этому у меня достаточно часто возникает желание увидеть людей, которых я люблю. И у меня создается впечатление, что «дни рождения» я отмечаю каждый день.

— Эдит Пиаф. Национальная гордость Франции. Эстрадный кумир сотен миллионов людей. Пересекались ли когда-либо ваши пути?

— Да. Эдит была необыкновенная певица. И, пожалуй, еще никто по силе своего творческого воздействия не достиг ее уровня.

В 1955 году Эдит пригласила меня сделать аранжировку 20 ее самых прекрасных песен для новой пластинки. Но уже тогда она была очень больна и две встречи из трех были отменены. И потом ее не стало. (Здесь маэстро замолчал. Господи, прошло уже столько лет, но сколь остра для него эта боль!) Да, я очень сожалею, но мы так и не сделали этой пластинки. Столь ранний уход Эдит был и остается невосполнимой утратой Франции.

— Я бы хотел сказать, что не только Франции, но и всего мира. Эдит Пиаф была личностью действительно планетарного масштаба. Но позвольте мне спросить еще о двух женщинах, с которыми вы работали. О Мирей Матье, которая в последнее время исчезла из поля зрения, и о грузинской певице Тамрико Гвердцители, в дуэте с которой вы выступили на одном из концертов фестиваля?

— Я очень много работал с Мирей Матье и считаю, что эта певица обладает любопытным и достаточно интересным голосом. И это действительно правда, что после смерти Джимми Старка она исчезла из виду на какое-то время. Но я считаю, что сейчас нет причин ее невозвращения на сцену.

А мадемуазель Гвердцители очень характерная певица. Она прекрасно поет. И я собираюсь написать для нее несколько песен и думаю, что это нам удастся.

Материал был опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 153 (830) от 13.08.1994 года.